— Братик… «хмык-хмык», мне очень больно, братик… — она плакала, стоя около двери. — Животик сильно болит… «хмык»
— Где болит, милая? — осторожно спросила Аня, услышав ее голос. Сердце разрывалось на маленькие кусочки. — Ее вид… — прошептала она сама себе. — Нет, мы же дали эликсир…
— Вот здесь… «хмык» — Даша показала в области груди и живота. — Я спать очень хочу, но не получается… «хмык».
Аня попыталась улыбнуться, вытерла слезы, встала на ноги и осторожными шагами стала идти в сторону бледной девочки. Но слезы не переставали течь.
— Милая, потерпи, пожалуйста, чуть-чуть… — присела она рядом с ней и заулыбалась. Показывать слабость в этот момент было нельзя. — Хочешь, я сказку тебе расскажу?
— Хочу про бычка… Мне мама ее рассказывала… «хмык»
— Но я не знаю сказку про бычка… — растерянно прошептала Аня.
— А где братик? — продолжая хмыкать, наконец спросила Даша. — Он знает ее, он мне расскажет…
— Он скоро приедет, милая… — провела по высыхающему лицу Аня. — Хочешь расскажу сказку про колобка?
— Да… — кивнула та, вытерев правой рукой слезу, а левой держась за животик. — Хочу…
Она уложила девочку рядом, начала рассказывать сказку, но Даша не слушала, ее что-то жрало изнутри. Кудрявая лишь скрючивалась от боли и тихо постанывала. Глаза пыталась протереть каждые несколько секунд.
— Я ничего не вижу… — хмыкнула грустно Даша. — Я боюсь темноты, включи свет, пожалуйста…
«Но свет включен…» — испуганно подумала Аня, но продолжала читать.
***
Я лежал на матах в полудреме. В голове витали самые приятные мысли, будто я лежу на физ-ре и филоню. Запах матов был мне до боли знаком и напоминал о прошлом.
«Фиеста…»
Да-да…
«Сколько я тут лежу?»
Около часа…
— Что?! — вскрикнул я, перекатившись с матов на пол и вскочив на ноги. Люди, сидевшие в спортивном зале, плакали от счастья и поздравляли друг друга. Кажется, они даже боялись на улицу выйти. Я внимания на них не обратил и тут же побежал на улицу.
— Стой, Григорьев! — крикнул кто-то в спину, но я не обернулся. Вся толпа побежала за мной. — Ты куда?!
— Нет времени! — крикнул я, чуть обернувшись, но не продолжая вялый бег. Голова сильно кружилась, а каждый новый шаг сопровождался сильной болью в спине. Выбежав из школы, я невольно прищурился, так как восходящее солнце тут же ослепило опухшие глаза. На улице светало. Открыв дверь, я прыгнул в салон и повернул ключ зажигания. Ко мне подбежал мой бывший физрук.
— Григорьев! — запыхавшись от бега, прохрипел он. — Что нам делать?
— Школа чиста, закройтесь от мертвых… — буркнул я, убирая ручник. — Завтра я к вам приеду.
Газ в пол. Колеса, прокрутившись на месте, наконец сцепились с сырой дорогой и бросили машину вперед.
«Фиеста!»
Да-да…
«Сколько по твоим расчетам у меня времени?»
Около 30 минут.
***
… — и колобок ей отвечает… — вытирая слезы, с трудом произносила Аня, видя, как глаза девочки становятся стеклянными, и она слепнет буквально на глазах. — Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел…
Услышав шорох у двери, Аня оглянулась. У порога стояли Кристина с Денисом. Ребята с жалостью в глазах смотрели на Аню, перебрасывая взгляд на девочку. Кристина спокойно подошла к ней. протянула руку.
— Аня, пошли… — прошептала брюнетка. — Пусть она поспит…
Блондинка лишь отмахнулась, продолжая читать…
«БДЫЩ» — на первом этаже кто-то проломил дверь и побежал по лестнице, громко дыша. Денис тут же достал оружие и убрал Кристину за спину. Но через секунду с облегчением вздохнул, убрав клинок. В дверь буквально ворвался Женя, перепрыгнув через кровать и обняв Дашу.
— Женя… — прохрипела Аня с облегчением и встала с кровати, подойдя к ребятам.
***
«Господи, какая она холодная!» — думал я, обнимая сестру.
— Так! — грозно сказал я, глядя Даше в красные стеклянные глаза. Ее бледное лицо бросало в дрожь, но я старался не показывать ей эмоций. — Если не выпьешь это, я с тобой больше ни-и-икогда играть не буду, ясно?!
— А что это? — вытирая слезы и корчась от боли, прохрипела Даша. — Лекарство? Я ничего не вижу… а оно вкусное?
— Нет! — рявкнул я. — Но ни в коем случае не выплевывай! Даже если тебя будет очень сильно тошнить! Поняла меня?!
— Да… — тихо кивнула она, вытерев слезинку. — Поняла…
— На! — открыв баночку, я приоткрыл ей рот и вылил все содержимое. Она жутко поморщилась, будто только что съела кусок кожуры лимона. — Глотай давай! — рявкнул я в своей привычной манере. Как старший брат старался всегда быть строгим. — Только не выплевывай!