Кстати, «подшефный» месяц последнего — апрель. (Но тоже не удержался, а то бы — привет «Нероновским тезисам Ленина», Союзу демократических писателей «Нерон»).
Но история сохранила только июльи август. И если Юлия Цезаря можно назвать неким эскизом Сверхчеловека, поражающего мерой своего личного гения, то Август — это правитель мира, создатель нашего цивилизационного круга. Не только в том дело, что он прекратил Столетнюю гражданскую войну, к которой можно приложить и эпитет Мировая, по размаху. В каком-то смысле Августа можно назвать «государственным, политическим Предтечей», политическим аналогом Иоанна Крестителя, вопиявшего: «приготовьте пути Господу! Прямыми сделайте стези его». Каким бы ни назвать, («таинственным», «мистическим», «метафизическим»?) тот способ передачи информации, но юноша, приемный сын Цезаря, стоя посереди Форума, будто услышал этот «глас вопиющего» в далекой палестинской пустыне. Создал мировую империю — под будущую мировую религию.
Именно «кесарь Август» — как написано в Евангелиях, — издал и тот приказ о переписи населения, что привел Святое семейство в Вифлеем.
А что было делать с такими вассальными царями как Ирод? Собственно, до Римской империи, до Августа, вся ойкумена была зоопарком подобных Иродов, грызущихся меж собой. Именно Август и его друг и лучший полководец Марк Агриппа, навели порядок, «построили» их, оставив каждому лишь небольшие зазоры внутренней автономии.
И если корчивший из себя примерного иудея, соблюдавший все гастрономические (в том числе насчет свинины) предписания царь Ирод использовал эту автономию — для убийств, в том числе сыновей и жены, что ж его право! Тут остается лишь августейшаяирония. Вот письмо Августа Агриппе: «…получается, лучше быть свиньей Ирода, чем сыном Ирода». Эта строка, и все письмо — эмоционально, согласитесь! — предваряет будущую позицию Понтия Пилата, с умыванием рук и ответом, не снисходящим до объяснений кровожадной толпе: «Что я написал — то написал!». А еще и пилатовское «Что есть Истина?!»
Наши атеистические брошюрки были, в общем-то, правы, злорадно отмечая, что римская античная религия по поводу загробной жизни, загробного воздаяния просто несет чушь и сумбур. Действительно, при таких четко проработанных иерархии богов, сфер их ответственности, космогонии, богослужебных ритуалах, при таких грандиозных памятниках и храмах, древнеримские «рай» и «ад» не очень отличались от зулусских, готтентотских. А когда Вергилиев Эней, попав на «тот свет», видит ряды фигур римских героев и полководцев, это, мое впечатление: ну чисто музей мадам Тюссо.
Читавшие те атеистические брошюрки (и даже тома), наверняка вспомнят и тот удивительный тон, прямо-таки сладострастного злорадства, с каким сообщалось: «древнеримская религия выродилась в сухой, обезличенный культ государства и личности императора»…Словно этот древнеримский провал как-то оправдывал не только нашу «пятилетку безбожия», разрушенные храмы, но даже и, допустим, глупость генсека, коллективный маразм Политбюро, дефицит колбасы…
По-моему, тут был и какой-то подтекст, посыл в сторону духовно фрондирующей интеллигенции, дескать: для движения мировой религиозной мысли — что ваш Цезарь с Августом, что Хрущев с Брежневым…
Об именах. Гай Цезарь Октавиан Август. По римским правилам первое имя — личное, второе — родовое (по нашему — фамилия). «Цезаря» он получил по завещанию усыновившего его Гая Юлия Цезаря. Третье имя (и все последующие) можно уподобить нашим кличкам, почетным эпитетам. Октавиан = «бывший Октавий», т. е. усыновленный, взятый из рода Октавиев.
Ради отца его, Гая Юлия Цезаря, впервые в Риме было придумано обращение на «Вы», был увековечен сам способ появления на свет (кесарево сечение). Его имя стало титулом: кесарь, кайзер, царь. Но сын его, Октавиан, словно чувствовал, что его ждут еще более славное поприще и титул.
Четвертое имя ему предлагали взять «Ромул» — в честь основателя Рима, но как-то сошлось, что «Август» — будет оригинальнее и возвышенно-многозначительнее.
Augusta— обрядовые места, августейшие, освященные авгурами, высшими жрецами, от которых «инаугурация» и проч.