– Готовится к рывку. – Говорит Валентин со своей долей флегматичности, указывающей на то, что он само спокойствие, и для него из того что сейчас представилось, нет ничего нового. Хотя Ромыч подумал по-другому – выделывается гад. А вот вслух сказал, а вернее спросил другое. – И зачем?
– Думает, что ему удастся нас перехитрить. – Отвечает Валентин.
– А! – многозначительно ответил Ромыч, вдруг напрягшись в своей внимательности к бродяге, который перестал там вздыхать и набираться силами. А он выпрямился во весь рост, бросил взгляд в их сторону, и как ни в чём не бывало выдвинулся дальше, в свой путь. А Ромычу с Валентином только и оставалось, как придерживаясь дистанции и скрытного положения, следовать за ним.
Что только на первых порах было в некоторой степени затруднительно делать, по причине того, что здесь, в парке, было скорей безлюдно, чем при народе. И поэтому каждый человек, появляющийся здесь, не мог не быть тобой незамеченным. Так что Ромычу с Валентином приходилось идти вслед за бродягой не прямым путём, по парковым аллеям, а их ботинкам пришлось погружать себя в слякоть грязи бездорожья, которое внесло свои коррективы в их внешний вид. Так что когда их путь по всему этому бездорожью был закончен, то от заправского приличия на ботинках Валентина и места не осталось, а одна только демонстрация буйного нрава их носителя, видимо не только нисколько не разбирающего, куда он тут и тут вступает, а он в своём запале готов так далеко вступить, что это не всегда может быть объяснено в рамках закона хотя бы нравственности.
Но эти все имиджевые потери решаемы со временем полностью, а сейчас ботинком об мокрую траву, и они выглядят более-менее, и можно идти дальше вслед за бродягой, который уже вступил на магистраль общественной жизни, на пешеходную мостовую и попытался затеряться в людском потоке. Но он явно себя недооценил, исходя из этого рассчитывая на дилетантство со стороны его преследователей, – раз наш объект слежки ничем непримечательная, да и если честно сказать, ничтожная личность, то не будет сильно тратиться на это дело, и наймём за ним проследить не профессионалов, а самых низкооплачиваемых дилетантов, – которых ему ничего не стоит обдурить, направив свой ход в гущу прохожих.
Тогда как Ромыч с Валентином слегка были задеты такой его дерзкой самоуверенностью на их счёт, – он что там себе позволяет думать такое на наш счёт, – ведь они полная противоположность всему тому, что мог себе сейчас надумать бродяга. И им только внутри себя всё посмеивается при виде того, к каким хитростям прибегает бродяга, чтобы замести за собой след и оторваться от слежки.
– И вот зачем всё это нужно? – удивляется Ромыч, глядя на то, как бродяга в попытке их расстроить, конечно, – вот какие вы дураки, – а затем уже для того чтобы сбить их с его следа, непоследовательно себя ведёт – то резко останавливается, что приводит к столкновению с другими участниками движениями и криками недовольства с их стороны, – чё встал, остолоп, – то с той же неожиданностью и резкостью меняет направление своего движения, бросаясь чуть ли не через поток машин на другую сторону улицы, где его такие же, что и на противоположной стороне улицы, дома ждут, и только нумерация домов разная.
А вот у Валентина при виде такого разностороннего поведенчества на дороге бродяги, не возникают вопросы. У него есть свои объяснения для такого поведения их объекта наблюдения. – Он, сдаётся мне, что-то ищет. – Говорит Валентин. А вот Ромыч совсем и позабыл о том, что у бродяги, окромя их, есть и другие мотивации себя вести не свойственно обычному человеку.
– И что он ищет? – и опять Ромыч спешит, не подумавши, задаваясь вот таким вопросом.
А это мы сейчас и посмотрим. – С трезвой оценкой ситуации, а не как обычно Ромыч, с бухты-барахты, говорит Валентин, и, внимания никакого не обращая на Ромыча, а смотря вслед бродяге. И Ромычу только и остаётся, как молча следовать за складывающейся ситуацией с бродягой, которая по итогу его блуждания по улицам и бросания в крайности, от одной стороны улицы к другой, и часто без подземного перехода, чем он подвергал опасности не только свою, чёрт с ней жизнь, но и жизни Ромыча с Валентином, про себя вдруг заметивших, как оказывается, всё взаимосвязано в этой жизни, – вот что нас связывается с этим неуёмным бродягой? Да ничего буквально! А между тем, его безрассудство может стоить нам жизни, – приводит его к одному благоприятствующему жизни бизнеса, всё в стёклах, зданию.
– Кажись, он что-то нашёл. – Заметив за бродягой нескрываемую растерянность, сделал вывод Ромыч. И что удивительно, так это то, что Валентин полностью с ним согласен. – Пожалуй. – Согласно кивнул Валентин.