– Ну, ты Гаврила вечно торопишься с выводами. – Вмешивается в разговор Харитон. – Не дал толком девушке оглядеться (вон как она стреляет глазами), набраться воздуха и с ним духа, а уже требуешь столько от неё. – И судя по озадаченному виду Гаврилы, он смущён тем, что так необдуманно действовал.
– Ты так думаешь? – озадаченно спрашивает Харитона Гаврила. И, конечно, Харитон так думает. И Гавриле, как человеку не без своего ума, приходиться прислушаться к этим возражениям Харитона, которые он с умным видом (а с каким ещё!) анализирует очень быстро, да и вдруг резко разворачивается к Клаве со всей душой, во всю свою стать. Смотри мол, дура, какой я весь из себя есть и делай немедленно надлежащие выводы на свой и на мой счёт.
Ну а словесно это было озвучено и прозвучало следующим образом.
– Не буду стесняться себя, – расплывшись в значимой улыбке, обратился повышенным речитативом Гаврила к Клаве, – да и не приучен этому, а тебе скажу как есть. – Здесь Гаврила вновь лицом приближается к Клаве, смотрит ей прямо в глаза и с красноречивым указанием кого он имеет виду под своим злоупотреблением слов, убедительнейше говорит. – Я что ни на есть идеальная пара для любой мочалки. – Тут следует взгляд во взгляд пауза, во время которой Клава должна наполниться пониманием сути ей озвученного заверения Гаврилы, после чего он вновь берёт слово.
– Но знай детка. – Уже с какой-то новой позиции обращается к Клаве Гаврила, видимо посчитавший, что он довёл до Клавы то, что хотел. А она всё то, что он на её счёт выдвигал в своих представлениях, безоговорочно приняла (втюрилась, как кошка). Здесь он (вначале было предисловие) переходит на заговорщицкий тон разговора, и предупредительно озвучивает Клаве то, что ей предстоит пережить на своём пути к его сердцу. – Ты не одинока в своих взглядах на меня. И на этом фронте действий тебя будет ждать, честно скажу, огромнейшая конкуренция. – А тут Гаврила не удержался и всем своим расплывшимся в довольстве видом не скрыл, как он такому обстоятельству рад, если бы оно присутствовало в жизни, а не только в его словесных самоутверждениях.
Но этим моментом радости недолго пришлось удовлетворяться Гавриле (так чаще всего и бывает). А всё по всё той же причине – причине вмешательства Харитона, судя по всему тоже себя не недооценивающего, и ему не меньше, чем у Гаврилы, есть о себе что сказать.
– Но давай ближе к делу. – Встревает Харитон. – Как тебя зовут? – И, хотя Гаврила недовольно поморщился в сторону Харитона, его вопрос по большому счёту и его заинтересовал. И теперь они оба стоят и с вопросительными лицами смотрят оценивающим взглядом на Клаву. А ей бы воспользоваться этим моментом неслаженности в рядах противника, и бросив в лицо Гавриле фразу: «У него спроси. Он всё обо мне знает», вызвавшую бы в нём лёгкую потерю бдительности, выраженную в оторопи перед таким её самовольством по отношению к нему, и быстро вскользь миновать это препятствие на пути в туалет. Где можно и отсидеться, выждав, когда они устанут ждать её выхода.
Но Клава, явно за собой что-то отважное подозревая, а насчёт этих верзил она более уверенна в нечто том, чему как раз и противостоит всякая человеческая отвага, не стала малодушничать и убегать, а как стояла на одном месте на одереневших ногах (хотя это чем не объяснение её поступка, если уж то, что подозреваешь в себе, так и не обнаруживается), так и осталась стоять.
Правда, на этот раз, совсем не молча, а со словесным ответом.
– Меня? – как будто своим ушам не веря, с таким выражением лица, очень тихо в ответ даже не задалась вопросом, а проговорила Клава. На что Гаврила с Харитоном, вытянувши лица, переглядываются, и видимо боясь, не поспеть друг за другом, одновременно выкрикивают: «А кого же ещё!», и начинают в гоготе смеха закручиваться, не как обычные люди, в животах, а в ушах от смеха. И теперь уже понятно, что Клаве слова сказать не дадут эти гоготуны.
Что так и вышло. И Гаврила с Харитоном принялись перебивать друг друга.
– А…– попытался вставить какую-то свою мысль Харитон, видимо наиболее из них расторопный. Но тут же перебивается более напористым Гаврилой, у которого на все «А» Харитона есть свои «Бэ-бэ-бэ».
– Да не спеши так. – Отодвигает в сторону, было выдвинувшегося вперёд Харитона Гаврила. – Это ведь не тебя будут звать. А нашу достопочтенную непримиримицу…с действительностью. – Через такой отступ Гаврила как бы ставит свою точку или точнее, точечное признание Клаве, чьё имя, по крайней мере, им точно известно. А то, что она им была лично не представлена, а они значит, за это дело уцепились, и теперь представляя на её счёт всякое, делают вид, что не представляют, как её зовут, то таких людей все знают и знают, как их зовут.