– Держи. – Перед Клавой возникает стаканчик кофе и уж затем запыхавшийся голос Холодной. Клава же благодарна, конечно, Холодной за такую её заботу, и она обязательно воспользуется этим принесённым ею предложением, но сейчас ей как-то ничего в горло не лезет, пока перед её глазами стоит эта проблема в виде Гаврилы с Харитоном. А вот как только Холодная её успокоит на их счёт, как и обещала, то тогда она сразу же попробует этот кофе.
Но Холодная как-то настойчиво на неё смотрит из под своего стаканчика, к которому она уже пару раз приложилась, а Клава значит, своим игнорированием её забот о ней, таким образом, заставляет её и не знаешь как о ней думать. И при этом у Клавы создаётся такое впечатление, что все вокруг в зале смотрят на неё, – что может быть совсем не так, а выдумки её обострённого воображения, – и ждут от неё немедленного решения с кофе.
И Клава внимательно смотрит на стаканчик, затем через призму его смотрит на Холодную, которая сейчас выглядит совсем не просто, а как-то загадочно, и в итоге берёт стаканчик. Затем его приподымает и с вопросом в глазах: «И что в нём?», обратившись к Холодной, так ей и не ответившей и продолжавшей бесстрастно на неё смотреть, делает глоток, и… Перекашивается в лице от не просто горечи, а огненной с горчицей горькости, которую и проглотить никак нельзя и выплюнуть обратно в стаканчик никак не получиться сделать. И при этом нельзя забывать о том, – а Клава уж точно этим не может пренебречь сейчас, – что все вокруг на неё смотрят, и чего-то подобного от неё ждут.
И Клаве от понимания того, что и Холодная оказалась не тем человеком за кого она её вдруг для себя представила, так стало горько и обидно (горчеливее, чем жидкость в чашке), что она, не сводя своего взгляда с Холодной, и не заметила, как со слезами на глазах проглотила всё то, что у неё было во рту. А как только её рот освобождается от этого огненного варева, которое прямо Клавой чувствуется, как пошло по её пищеводу, то она, стиснув зубы, обращается к Холодной:
– Это ты сделала?
– Угу. – Согласно кивает через стаканчик Холодная, не собираясь отнекиваться. Что по-новому озадачивает Клаву, и она в недоумении спрашивает её. – Зачем?
– А это твой эликсир смелости. И если ты его через самое не могу выпьешь, и всё на глазах этих недоумков, ожидающих от тебя другой реакции, то …Ну ты сама поняла, что я имею в виду. – Проговорила Холодная, пару раз кивнув в сторону тех самых недоумков, Гаврилы и Харитона, которые не сводили своих взглядов с Клавы.
И Клава поняла не только Холодную, но и этот её метод противостоять давящей на тебя действительности. И Клава ещё раз смотрит на свой стаканчик и, стиснув для начала зубы, подносит его к губам, после чего с самым отстранённым видом начинает глоток за глотком понижать статус этого напитка. И так до самого дна.
Когда же напиток из стаканчика выпит до самой последней капли, – а на полумерах Клава решила не останавливать себя, – то он отставляется на стол, а Клава, если честно, то муторно себя чувствуя, всё же держит марку в лице и говорит Холодной: Спасибо.
На что Холодная ведёт себя крайне неожиданно для Клавы. Так она вместо ожидаемой Клавой поддержки, делает недоумённый вид и ответно интересуется у неё. – За что?
– За урок. – Растерявшись от такой встречности, неуверенно говорит Клава. И тут Холодная на глазах холодеет в лице до состояния жестокости.
– Урок? – повторила вопрос Холодная, впившись своим холодным взглядом в Клаву. – А с чего ты взяла, что это был какой-то там для тебя урок. А может это я всё специально придумала, манипулируя тобой, чтобы мы все тут посмеялись над тобой. И не просто невинным образом, а я сделала ставку на тебя, сказав всем, что мне ничего не стоит тебя убедить выпить эту дрянь даже не поморщившись. И, в общем, мне это удалось. Как сама того видишь. – Холодная в конце своей речи бросила взгляд на стаканчик. Куда вслед за ней посмотрела бледная как смерть Клава. После чего Клава, с трудом оторвав глаза от стаканчика, смотрит на Холодную, откинувшуюся на своём стульчике, чей вид победителя, так и подтверждал всё ею сказанное, и с не меньшим трудом выговаривает слова своего вопроса. – Это правда?
Холодная изучающе смотрит на Клаву, затем бросает взгляд по сторонам и, вернувшись к Клаве, пододвигается к ней и тихим голосом говорит. – Это только тебе решать. Запомни это раз и навсегда.
– Я запомню. – Проговорила тогда Клава.
Глава 15
Со своими сдвигами и поворотами в мышлении.
«Да сколько можно уже терпеть?», – это от души восклицание в устах Клавы и само собой про себя, не столь ново для этого мира, и можно сказать, есть обыденное явление для самого обычного человека, который надо это признать, очень часто обращается подобным образом с окружающим миром. А вот кого он, а в данном случае она, при этом спрашивает, если он (она) подчас самого себя считает вершиной мироздания, то это доподлинно всем известно и в тоже время неизвестно. Вот такая у человека интересная стратегия по покорению себя и этого мира.