– Значит так, прежде чем я озвучу свою волю, я хочу для себя кое-что знать. – Прищурившись, обращается к принцу Чарльзу Третьему Царь-батюшка. Ну а принц Чарльз Третий, как не старался, а сразу поник в лице, как только до него через переводчика довели значение сказанного Царём-батюшкой. – Вот же сволочь. – Сразу всё понял за этого Чарльза Царь-батюшка. – Тот ещё крохобор. И моей Анютке придётся с ним не сладко. И ей придётся забыть о щедротах души, да и для организма, к вашим, Ваше величество, услугам, одна только овсянка. Надо ей хоть конфеток на дорожку в карман положить. – Озаботился новой проблемой Царь-батюшка. После чего злобно так смотрит на этого скупердяя Чарльза Третьего, чей ход мысли был только отчасти в ту сторону, в которую подумал Царь-батюшка, а так-то он думал куда о больших просьбах со стороны этого Царя-батюшки, несносного, до поры, до времени, старикана.
– Так с какой целью ты сюда припёрся? – Царь-батюшка, вот так, по-родственному (все династические фамилии приходятся друг другу какими-нибудь, да родственниками), решил спросить с принца Чарльза Третьего.
– Так это, вы меня позвали. – Осев в растерянности, проявляет недальновидность, а скорее тупость, Чарльз Третий.
Здесь Царь-батюшка, со смехом указывая своим боярам, тоже дюже развеселившимся, на этого бестолкового принца, и не понявшего, о чём его спрашивают, замечает им. – Вы видели этого придурка. Ха-ха. Я его, мол, звал. Да на хрен, спрашивается, ты мне тут сдался, если бы ты сам к нам не припёрся! – Вот умеет же Царь-батюшка в одно замечание точно охарактеризовать политическую обстановку в стране. И при этом без всяких мудрёных слов, просто и доступно для понимания своих ближайших соратников.
– Ладно. Посмеялись и хватит. – Успокаивает себя и бояр Царь-батюшка. – А теперь к делу. – Строго так говорит Царь-батюшка, в миг организовав тишину в тронном зале, где и происходила эта аудиенция.
– Значит, по зову сердца сюда заявился. – За принца делает правильные выводы Царь-батюшка, а тот кивая, со всем соглашается. – Ну что ж, тогда слушай мою волю. – Здесь Царём-батюшкой делается кульминирующая событие пауза, во время которой все, наверное, окромя только Царя-батюшки и настырного принца Чарльза Третьего, перестали дышать и онемели в лицах, принявшись друг к другу прислушиваться, может какая оказия с соседом случится, а ты прослушал. В общем, что было в воле человека, то было выполнено строго по правилам, и все тут люди проявляли терпение друг к другу и сдерживали в себе и за пределами своих лиц возможное неприятие друг друга.
Но не всё в нашем мире находится в воле человека, а там, куда его руки не дотягиваются, ну к примеру, до туда, куда он не допрыгнет и даже лестница не в силах помочь ему дотянуться до некоторых мест на потолке в царских палатах, – чем и пользуются гадливые мухи, засерая там всё, – что-то иное бытует. И вот одна из таких, рождённых в своеволии и привыкшая к безнаказанности муха, раз она ещё жива и не прибита рукой человека, вдруг обнаружив, что снизу возникла такая тишина, решила спуститься вниз со своего недоступного места, и разузнать, что тут происходит и что послужило причиной таких изменений.
Ну а так как все новости находятся на кончике носа, то её выбор был предопределён. И ей только и оставалось, как выбрать для этого дела наиболее подходящий нос. Ну а здесь вне всякой конкуренции нос Чарльза Третьего. И муха прямиком туда, на эту жёрдочку, шумно садится и к оглуплению глаз Чарльза Третьего, сфокусировавшего свой взгляд на своем носе и мухе, начинает ползать по носу, выискивая для себя наиболее удобное место. А все вокруг это дело моментально заметили, и теперь забыв дышать, со всем вниманием смотрят на это представление, которое устроила на носу Чарльза муха.
– Никак ручная? – искренне удивился Царь-батюшка, много слышавший об иноземной хитрости, где иноземец чего только не придумает, чтобы прославиться. С этим вопросом и с укоризною в глазах Царь-батюшка смотрит на своих бояр, кто ничего подобного никогда не демонстрировал ему и как бы спрашивает их. – Ну что, видели на какую дурь способен иностранец, чтобы только потрафить вашему государю. А вот вы, толоконные лбы, только и способны, как оббивать мои пороги этими своими лбами. Тьфу на вас, никакого интеллекта.
А самый смелый и отчасти дерзкий из бояр, Собакин, накалился лицом от таких, очень верных слов Царя-батюшки, век ему жить и здороваться с ним в этих палатах, переводит свой полный тёмных замыслов взгляд на этого чёртова эквилибриста Чарльза, затем закатывает рукава своего кафтана, да и вперёд к Чарльзу. И никто в тронном зале не успевает сообразить, куда это боярин Собакин без царского спросу решил отлучиться, как он уже вот он, стоит рядом с Чарльзом и вызывает в его лице оторопь в связке с недоумением замахом своей руки.