И хотя они в ней по-прежнему ничего не находят из того, что служит эквивалентом товарного обращения, то есть деньги, тем не менее, она на этот раз не столь удручена и даже в некотором роде не безнадёжна. – Так я же другую куртку надела. – Клава для начала находит вполне себе резонную причину для того объяснения, что она в куртке на себе не находит кошелька с деньгами. После чего она всё теми же руками заглядывает поглубже в себя, то есть под куртку, где, в одном из карманом пиджака, ею со вздохом облегчения обнаруживается этот знаковый предмет, дающий столько возможностей и перспектив хотя бы на день.
А как только и карточки в кошельке все до единой обнаруживаются, то Клава начинает чувствовать в себе преогромное желание где-нибудь в уютном месте присесть и взбодриться чашечкой горячего кофе (а вот если бы она кошелёк не нашла, то плюс к этому желанию, выправить свои мозги горячим кофе, присоединился бы и голод).
И Клава, развернувшись на месте на 360 градусов, чтобы окинуть своим вниманием всё вокруг и выбрать для себя первоначальное направление движения, всё это проделывает, и что же она видит? А видит она удивившее её до крайней степени невероятное стечение обстоятельств в виде здания редакции той самой газеты, куда устроился на работу со вчерашнего дня пропавший Тёзка.
А как только Клава увидела даже не само это здание, а всё то, что оно собой с некоторых пор ассоциировало, то на неё в тот же момент всё касающееся Тёзки и всё то странное и местами до жути пугающее, что сопровождало это событие и было отложено в сторону, навалилось, и она споткнулась на ногу и уже было собралась окончательно потерять равновесие, но вовремя подставленная рука неравнодушного прохожего удержала её и оставила стоять на ногах.
Когда же о её самочувствии прохожим было справлено, а она заверила его в том, что с ней всё порядке, когда какой тут может быть порядок, Клава, только сейчас сообразив, осмотреться по сторонам в поиске профессионально в её сторону внимательных людей, кто идёт за ней по пятам, вроде никого не обнаружив, с тревожным предчувствием выдвигается в сторону редакции (около него она и видела Михаила вместе с Тёзкой).
– Пусть, что будет. Я всё равно уже обратно повернуть не могу, пока не узнаю. – Подкрепляя свою уверенность словами, Клава добирается до крыльца ведущего в здание делового центра, в котором одно крыло занимала редакция газеты. Здесь она останавливается, и сама не зная, что ищет, начинает тут осматриваться, посматривая то на ступеньки лестницы, соединяющую мостовую и здание, то на случайных для неё людей, кто, как в своё время Михаил и Тёзка, стояли тут чуть сбоку и под сигарету делились с окружающим миром своим полным дыма выдохом и такими же туманными мыслями.
Что, видимо, не принесло Клаве результатов, и она направила свой ход внутрь здания делового центра. Где в вестибюле, на информационном табло, без труда отыскивает месторасположение редакции газеты, и вперёд к лифту, чтобы до третьего этажа на нём добраться. Ну а там, по выходу, ей остаётся, как с ориентироваться, по сторонам осмотреться, затем по коридору прямо, после чего направо и через шагов двадцать упрёшься в табличку: Редакция газеты «Новый взгляд».
И Клава бы в неё, несомненно, упёрлась бы, если она сюда пришла не сегодня, а скажем в тот день, когда она видела у здания редакции Михаила и Тёзку. А вот сейчас она, как только оказалась за коридорным поворотом, ведущим к знаковой двери, а затем выдвинулась по финишной прямой, то с каждым шагом приближающим её к этой двери, её начала сковывать не только робость и неуверенность, которые с первых её шагов сюда её охватили, а вдруг в один взгляд на эту дверь появившееся тревожное чувство.
А всю эту тревогу и какую-то безысходность на неё нагнетает странная в этом месте обстановка заброшенности. И если там, за её спиной, в общем зале, жизнь бьёт ключом деловой и так активности людей, туда, сюда перемещающихся, то здесь как будто образовалась какая-то аномальная, основанная на безлюдности зона. И с момента своего захода в это коридорное ответвление, Клава не только не увидела ни одного человека, а здесь и запах специфический, указывающий на безлюдность, уже образовался. И всё это в своей совокупности, а также то, что дверь, в которую в итоге упирался этот коридор, выглядела, как не живая, и морозило душу Клавы.
Ну а когда она приблизилась к безликой, так холодно на неё смотрящей двери, то она ещё не взявшись за её ручку, уже поняла, что её там, за ней, ничего хорошего не ждёт. Что, в общем, так и вышло. И то, что она оказалась заперта на свою закрытость, это, наверное, наилучший из всех для Клавы вариант её открытия. И теперь у Клавы, стоящей в упор перед закрытой дверью, своей закрытостью не просто озадачившая Клаву, а внесшая в её поиски загадку, расширились горизонты для поиска.