А ведь когда-то, да чуть ли совсем недавно, на вон том кресле, с самого края, сидел величаво, считающий себя птицей самого высокого полёта и вообще всё ему нипочём, Гавриил Лихолетов, человек большого ума, как он думал, глядя на свою массивную голову, в которую, когда еда и питие не помещается, много ума входит. И вот этот величавый и самонадеянный господин с претензиями на самую представительную для себя жизнь, и не заметил, как Иван Павлович оказался рядом с ним, увлечённо рассматривающего перед собой телефон, с которого на него смотрят различного культурного непотребства картинки.
Ну а Иван Павлович в миг заинтересовался всем этим увлечением Гаврилы мастера на все руки, как он его ещё по дружески называл, и к полной неожиданности столь увлечённо отвлечённого Гаврилы вдруг его спросил. – А ты, Гавриил, что по этому поводу считаешь?
А Гавриил, хоть и считать мастак и вообще он любит всё это дело, как бы это сказать для него помягче, в общем, сейчас находился вне всякого счёта и как бы не рассчитывал, что на его счёт возникнут какие-то вопросы. Что определённо удивительно так на Ивана Павловича и на себя нейтрально рассчитывать, когда они здесь только для одного и собираются, чтобы быть в расчёте друг с другом и с этим миром, к которому у каждого из них имеются свои счёты.
Ну и Гавриил слегка выразил затруднения со своим ответом, будучи не в курсе того, по какому поводу понадобилось его экспертное мнение. Но при этом он не собирается озвучивать истинную причину своего затруднения, а он говорит, что любой счёт требует обстоятельного подхода. – Я, – говорит Гавриил, – не привык доверять расчётам, сделанным на вскидку. Как минимум, я должен их перепроверить на калькуляторе. – И Гавриил в качестве демонстрации того, что он в телефон заглядывал не по тем основаниям, по каким было решил Иван Павлович, а он держал свою руку на пульсе счётной системы телефона, калькулятора, демонстрирует всем его окружающим людям высветившийся с экрана телефона калькулятор. Где он прямо с вызовом на всех смотрит, говоря как бы, и кого мне прямо сейчас забить в цифре в мой калькулятор и само собой поделить на бывшие свои, а отныне мои активы.
И, конечно, желающих быть так и вообще разделённым со своим имуществом, среди окружающих Гавриила людей не находится и все отводят свои глаза от его хищного взгляда. Что также относится и к Ивану Павловичу. Но он в отличие от всех остальных людей в этом зале заседаний, не слюнтяйского характера, и он может и сам что в ответ Гавриилу предъявить расчётного.
– А вы, Гавриил, человек большого расчёта. И, наверное, только вы нам всем тут поможете. – Многозначительно так говорит Иван Павлович, не к добру прищурив один глаз. – А у тебя хватка, что надо? – как-то удивительно обращается к Гавриле Иван Павлович, как будто и так не видно по Гавриле, что он своего не упустит никогда. И Гавриил в некотором сомнении от такого к себе вопросительного обращения Ивана Павловича, и не пойми чего подразумевающего, а может быть даже и намекающего.
– А что ему надо? – задаётся про себя вопросом Гавриил, понимая, что ответ на этот вопрос даст ответ на вопрос Ивана Павловича, самого для него непонятного и загадочного человека (для него большая загадка и очень непонятно, почему он ещё не на месте этого пресловутого Ивана Павловича).
А между тем, Иван Павлович начинает уже зажидаться его ответа и хмуриться. И хорошо, что Гавриил вовремя это заметил, но плохо то, что, не подумавши, всё-таки ответил. – Что надо.
– Тогда ты запросто сможешь, рассчитав мои усилия, оценить мою хватку. – И только это сказал Иван Павлович, как он раз и хватанул Гавриила за волосы на его голове. Отчего Гавриила от такой неожиданности даже слегка привстал с места вслед за своими волосами, и в край преобразился, потеряв в момент всё своё благосостояние довольства и уверенности на лице, и став растерянным до невменяемости человеком. Кому бы посидеть, да и спокойно подумать над происходящим с ним, да куда там, когда его тянут вверх за волосы и сбивают со всякой рассудительной мысли провокационными вопросами.
– А теперь считай! – откуда-то сверху доносится до Гавриила требовательный голос Ивана Павловича. И что считать спрашивается? Не волосы же на голове в самом деле. Что уж слишком будет просто и одновременно не очень просто для тех же волос. А зная Ивана Павловича, с его не вечным терпением (может его терпение? А?), можно верно догадаться, что от него так легко не отделаешься. Тогда…? Считать, что тебе пришёл кабздец, то это более ближе к очевидности Ивана Павловича и его требованиям к Гавриле мастеру. И только Гавриил, так ближе к его метрике, так подумал, а ещё сообразил подумать, как так посчитать, чтобы оставить для себя шанс иметь на голове хоть какую-то причёску, как Иван Павлович берётся за него всей своей хваткой.