Зайдя в комнату брата, я одними глазами показываю на принтер: мне нужно распечатать текст. Тот кивает, одновременно указывая на листок, дожидающийся меня на письменном столе.
***
Не более чем несколько дней назад, путешествуя в подземке, я закончил читать Сартра: сценарий «Фрейд». Зигмунда не поняли сразу, как, впрочем, и бесконечное число прочих открывателей нового. Его лекции о сексуальной природе неврозов вызывали такую же реакцию в среде ученой братии, как удар с ноги по муравейнику. Нет, думаю, смысла перечислять остальных, подобных Фрейду людей: эти примеры заполонили трагические сюжеты самых интересных художественных произведений.
Но если открытие в науке, равно как и в любой другой культурной сфере (в частности, искусство), будучи лишь малой толикой того знания о нас, что имеет место быть в принципе, вызывает такие мощные противодействия защитных механизмов системы, подавляющих автора теории… то возникает важный вопрос: что с теми людьми, кому доподлинно известна самая суть Знания? Где эти люди, что догадались о формуле мироустройства?
Ответ забавен в своей парадоксальности: в дурке.
Тогда мне на полном серьезе пришла идея о том, что пора перепрофилировать свое обучение, и сменить специальность психолога на психиатра с одной только целью: иметь доступ к дурдомам. Посреди сонма душевнобольных, людей с патологиями нервной деятельности мозга, обязательно должны отыскаться те, кто Знает.
Таких упомянутая тобою система могла определить только по двум адресам: либо молча и без лишних вопросов на тот свет, либо в психиатрические клиники. Ведь там их никто не станет слушать, т.к. им присвоен статус невменяемых душевнобольных. Но именно этих людей я и хотел отыскать. Они есть, это точно, и они все еще Знают.
Я не спешил в эти дни задаться вопросом о том, что именно мне от них нужно, но, как мне кажется, именно они имеют и вопрос и ответ – одновременно. Все, что у меня есть – это вполне определенное, интуитивно найденное знание о том, что есть люди, располагающие некой тайной мироздания, которая могла бы перевернуть все с ног на голову…
Спустя пару дней я встретил твоего друга Онже у нашего подъезда. Я и так был чертовски удивлен его видеть, но еще более удивился тому, о чем он со мной заговорил. То, чем я собирался заняться в ближайшее время, пришло с вопросом ко мне само. Что за совпадение? И в то же время искушение…
Теперь ты. Похоже, мне не придется копаться в историях болезней душевнобольных для поиска людей, располагающих необычной информацией. Если, конечно, ты согласен дать мне понять, что вообще происходит.
Но ты, я тебе скажу, слишком доверчив, и не то чтобы легко раскрываешь карты, но прямо швыряешь колоду напоказ всем игрокам. Что за истерика? Это верный способ отправиться по одному из вышеупомянутых направлений, что система предусмотрела для людей, зацепившихся за понимание. Боюсь, ты зря раскрываешь свои догадки близким людям, так как именно они запросто могут слить тебя этой твоей «элите», избавиться от ненормального в случае, если что-то пойдет не так.
И последнее. Я – твой брат. Брат, который страшно жалеет о том, что из нас не получилось Винсента и Тео, так как весь путь мы друг друга не выносили, и имели гадкие контры, недостойные не то что братьев, но даже и недругов. Так какого черта ты сливаешь эту информацию мне?!
С другой стороны, что бы ни происходило все эти годы между нами, я, опять же, твой брат. И всегда готов к тебе прислушаться и пойти навстречу, поскольку во мне нет недоверия к тем, кого судьба определила мне в родные. Ты дал мне выбор: читать или нет. Я прочитал, поставил на красное. Теперь могу я знать в чем дело? На улице, надеюсь, матрица не слышит разговоров вслух и по теме?
***
Теперь он должен это узнать. Подключив лэптоп к принтеру, я распечатываю файл, в котором содержится авторский текст от всех лиц Господа Бога. Отдаю брату. Застыв на месте, слежу за реакцией. Неверие, недоверие, подозрение, ужас, тревога, изумление – как рябью на взморье мелкими частыми волнами пробегают по его лицу. Поднял глаза, медленно качает головой, в глазах булькает смесь здравого скепсиса и болезненного смятения.