Солнце чертит круг и снова
За спиною как часовой
Чуть короче жизнь и чуть длиннее тень
Но ответить не готово
Небо над моей головой
Для чего я здесь считаю каждый день
Ждет, когда я крикну, выплесну боль
И станет моим проклятьем вечный город
Здесь меня никто не слышит
Деньги, кровь, гордыня и спесь
Держат на себе величье этих стен
Не поможет стать им выше
Слов и судеб адская смесь
И стремленье вверх во имя перемен
Властью и тщеславьем ты опьянен
В прошлом и грядущем непрощенный
Вавилон Вавилон
Что ты построил, что разрушил
Вавилон Вавилон
Плавятся души дьявольским огнем
Свет горел на каждом камне
Ты желаньем был одержим
Заглянуть за грань, презрев былую дрожь
Ты не верил в покаянье
Знал, что будешь сброшен с вершин
Но тянулся ввысь, приняв за веру ложь
Ты волной подхвачен и вознесен
Чтоб увидеть сразу смерть и солнце
Вавилон Вавилон
Что ты построил, что разрушил
Вавилон Вавилон
Плавятся души дьявольским огнем
***
Эта ночь длится многие ночи подряд. Ее хватило бы и на сотню длинных ночей, но зато я сделал такие восьмерки, что кто-то задолбался по ним петлять. На пустынных без единого фонаря улицах безвестного старинного городка, в котором я вышел не доезжая до Липецка, мне повстречались добрые самаритяне на капсуле смерти, в просторечии автомашина «Ока». Выгрузив детей дома, они согласились подвезти меня в ростовскую сторону.
– Может, тебе лучше у нас в городе остаться? Трудником при монастыре устроишься, там хорошо! – предлагает самаритянка. Она уже догадалась, что у меня не все в порядке, в том числе с головой, и не зря я обзываю Вавилоном столицу, не зря мчусь сам толком не знаю куда каким-то диким маршрутом. Я не уточняю, куда мне нужно попасть, но декларирую направление: юг.
– Поезжай к ингушам, они хорошие душевные люди. А к чеченцам не надо: они злые и христиан недолюбливают! – советует женщина, когда я отказываюсь от насельничества в местной обители.
Спасибо за совет, про Абхазию вы, видать, не слыхали, но и я вам рассказывать не собираюсь, незачем. Под безумным моим руководством мы проезжаем несколько городов по совершенно оторванной карте, все равно до Ростова «Ока» не доедет, развалится по дороге, да и вообще далеко, и не следует так подставляться: мне нужно пользоваться машинами с номерами местного региона.
– Здесь с дальнобойщиками договоришься, они все через Ростов по этой трассе едут. Что, свечку за кого хоть поставить? – добрая самаритянка, должно быть, не верит, что меня зовут так, как я им представился. Но это зря, просто я назвался именем, данным мне при крещении, так что поставьте за меня свечку и читайте «Живый в помощи», это как раз то, что мне нужно!
Дальнобойщики, наевшись разогретого в микроволновке лагмана, напившись в придорожной забегаловке пива, улеглись спать на своих топчанах, чтобы отдохнуть и не разбить ненароком свои жизни на скоростной трассе Москва-Вечность. Я захожу в закусочную и тоже ем лагман и запиваю пивом, чем я не дальнобойщик? Меня ждут бои и дальняя дорога, я уже в пути и веду войну со всем миром, хотя не я ее начал, но заканчивать придется, увы, и мне в том числе. На мое личное счастье, к ночному оазису подъезжает попутный междугородний автобус, и неспящие пассажиры десантируются на площадку в поисках пирожков, кока-колы и туалета.
– Ты откуда тут взялся? – щурится недоверчивый водила, разглядывая в темноте мой багаж и наружность. Я говорю, что еду стопом, и это похоже на правду: у меня заляпанные грязью ботинки и джинсы, успевший запылиться рюкзак и измученное лицо лягушонка-путешественника. Водитель кривится отвращением к лягушкам и к путешественникам, он говорит что-то неразборчивое на суржике, но я произношу волшебное заклинание «ПЯТЬСОТРУБЛЕЙ» и сажусь на свободное кресло, предусмотренное для беглецов и экскурсоводов как раз рядом с выходом. Я купил у водителя приблизительно столько-то спокойных часов, чтобы ненадолго забыться бессонным безмыслием. Я отключаюсь как реле, как выбитые напряжением пробки, но включаюсь каждые полчаса при каждом постороннем база-база-прием. В автобусе установлена рация, и водитель то и дело говорит база-база, и он один раз сказал: да, одного по пути взяли, прямо под городом R.