Наконец, мне осточертевает безостановочная ходьба по нахоженной колее. Я резко сворачиваю в сторону и иду напролом за обочиной. Рискуя навернуться и сломать себе шею, продираюсь сквозь колючий кустарник и оступаюсь на каждом ухабе. Уже пожалев о решении покинуть дорогу, я намерен возвратиться назад. Вдруг вижу на обочине человека, который никуда не идет. Скрестив ноги, он сидит на самом краю дороги и пристально смотрит на бредущих по ней путников.
Приблизившись, я вопрошаю: Почему ты не идешь дальше?
Мне больше нет нужды идти, – отвечает Сидящий. – Я пришел.
Я подхожу вплотную. Прежде чем проснуться, вижу, как пропадает путь, исчезают путники, и как меня всего заполняет Сидящий – я сам.
***
Клавишей DEL я сминаю лист за листом и отправляю в скомканном виде в электронную корзину на рабочем столе. Снова и снова я пыжусь начать «Открытое письмо тебе и всему человечеству», но с каждой новой попыткой послание выглядит все безумнее. Я пишу: Существует Система. Система – это суррогат жизни, коим тебя потчуют от рождения и до смерти. Все, чем тебя отгораживают от возможности оказаться самим собой. Система – особая форма общественно-политического устройства, которая стремится к поглощению нашей планеты пастью Инферно. Имя этой Системы – ЛЕВИАФАН.
Клавиша DEL, я комкаю очередной лист электронной бумаги. Этот бред никто не станет читать. Из него вообще нихуя не понятно. Какая система? Какой, блядь, левиафан? А ведь я еще даже не намекнул о том, что Я ЕСТЬ пробудился, и теперь собираюсь растолкать всех тех, кто не спит слишком крепко.
Уставившееся мне в глаза сонное лицо ноутбука серо от пыли и долгих переработок в ходе прежней «нормальной» жизни. Я загипнотизирован пустой страничкой электронной бумаги. Незапятнанный лист вопрошает меня об одном: зачем нужно его загрязнять, заполнять многомиллионной кучей черных символов-букв? Зачем нарушать его пустотное совершенство несовершенной полнотой слов, образов и представлений? Концепция, которая кем-то передается, перестает быть исходной концепцией. Любое авторское содержание и любые причиненные ему читателем смыслы будут ограничены тесными рамками человеческого ума.
Но я не могу раствориться в благостной пустоте листа. Внутреннее настоятельное побуждение заставляет меня выразить свой опыт самопознания, изобразив его в каких-то словах. И я вновь пишу: «Существует Система». Эта облеченная в символы мысль требует развития, пояснения и многостраничного, если не многотомного, контекста. Для того чтобы дать ей более или менее вразумительное объяснение, мне придется заново создать в своем сознании и перенести на бумагу небо и землю, отделить свет от тьмы, заселить небеса и твердь мириадами живых существ. Умозрительно я наблюдаю, как зарожденная на электронной бумаге вселенная развивается по нескольким альтернативным вариантам. Как я отбираю наиболее приемлемый, как редактирую и отсекаю тупиковые ветви эволюции будущего художественного произведения.
Вот землю покрывает ковер жарких тропических лесов. Их заполонили рептилии: тяжеловесные травоядные концепциозавры, стремительные тирадозавры и острозубые метафорапторы. Парят в небесах на своих перепончатых крыльях сарказмодактели. Созданный мир исполнен всяческого разнообразия, но непригоден для жизни разумной мысли. Он дик и чужд будущему венцу творения, человеку. Мне остается лишь отредактировать свое творение метеоритным огнем и длительным ледниковым периодом, пока чешуйчатые твари не уступят твердь принципиально другому, появившемуся будто бы ниоткуда виду животной жизни. Закончился ледниковый период, разрослось по земле царство млекопитающих, на заболоченных частях суши спустились с деревьев и стали на ноги антропоморфные приматы, наиболее приспособленные к эволюции разума. Их развитие скоротечно и не встречает заметных препятствий. Они селятся общинами, строят первые городища, вырабатывают правила общежития. Но вектор их эволюции ведет к духовному тупику, и я уничтожаю их цивилизацию Великим потопом – одним нажатием клавиши DEL.
Заданный в начале художественного творения логос продолжает обрастать содержательными конструкциями. Текст усложняется постоянно, и усложнять его можно до бесконечности, но увы, произведение не может длиться вечно. В конце концов, оно должно приобрести законченный вид. Завершиться жирной последней точкой в конце последнего предложения последнего абзаца последней главы последней части последнего тома. И оставить по себе чистый лист, вновь исполненный незамутненной и совершенной, необъемлемой и бескрайней, бесстрастной и равнодушной ко всему Пустоты. Она будет незыблема и покойна до тех пор, пока новая мысль, нуждающаяся в самовыражении, не начнет мучительных поисков реализации заложенного в ней потенциала. Таковы принципы бытия и сознания, таковы принципы возникновения, существования и гибели мирозданий. Бытие – это Вечная Книга, бесконечный путь самопознания, с которого невозможно сойти, но можно стать им самим.