У наших ног раскинулось космически беспредельное пространство для клиентов: два с половиной метра в квадрате. Смотрят друг на друга приземистые неудобные диванчики, обтянутые мышиной кожей. На них ерзают должники с лицами жертв, приговоренных к публичному изнасилованию. На одной из стен висит объявление: «Курение в здании банка запрещено. Штраф 1000 у.е.».
Минуты сидения в аквариуме приемной клейкими каплями стекаются в час ожидания. Между тем мой прошлый визит сюда не продлился и четверти часа. Тогда я пришел один, с твердым намерением убедить неубеждаемых в искренней и непредвзятой пустоте моих карманов. А еще с рвущимся из меня раздражением на весь отдел безопасности: пока я находился в Абхазии, телефонные наседки едва не довели до инфаркта моего дедушку. Невзирая на заверения, что он-то не в курсе моих финансовых затруднений, бездушные роботы названивали старику по два-три раза на дню и по паре раз за ночь. Угрожали проблемами, судебным разбирательством и конфискацией имущества безобидному пенсионеру, который в свои восемьдесят три года толком не знает, как выглядит банкомат и зачем нужна кредитная карта.
Разговор с представителем банка номер 4308 длился тогда минут пять и состоял из нескольких взаимных отказов. Они отказались аннулировать хотя бы непомерные пени, я отказался платить в соответствии с контрактом. Я пренебрег условиями пролонгации, они требованием прекратить беспокоить моих близких родственников. В конце концов и к взаимному неудовольствию, мы и вовсе отреклись от общения друг с другом.
– Значит, вы все-таки передумали? – нависнув над диванчиком, ехидно осведомляется коротко стриженный череп Сергея 4308, и глаза его запотевают жидким злорадством. – А это кто с вами?
– Смотри-ка, любопытный как следователь! – Онже вглядывается в клерка недобрым лагерным прищуром. – А ты знаешь, что на Колыме с любопытными делают?
Справившись с чувством неловкости, номер 4308 переключается на меня и, старательно отворачиваясь от Онже, объясняет мне дальнейший план действий. Забрав мой паспорт с целью сделать восемнадцатую по счету ксерокопию, номер 4308 скрывается за стеклянным проходом, откуда он только что появился.
***
Операционный зал вибрирует ритмичным гулом различного происхождения звуков: жужжание ламп дневного света, шелест разговоров, стрекот клавиатур, щелканье компьютерных мышек. За конторкой белобрысыми птенцами гнездятся крашенные блондинки. Во всех отделениях этого банка девяносто процентов девочек-операционисток – блондинки поневоле: так нравится их турецким хозяевам.
Вдоль длинной стойки неровной лентой змеится очередь. Мы с Онже занимаем место в ее гремучем хвосте. Люди перед нами перетаптываются с ноги на ногу, а их обесцвеченные проблемами лица стонут и жалуются. Одного уволили с работы, от другого ушла жена, третья потеряла ребенка, у четвертой заболели родители, пятого обокрали, а шестая завтра повесится. Все эти люди в свое время попались на удочку. Приманились ярким поплавком рекламных листовок, клюнули полудохлого червяка кредитной наживки, заглотили по горло острый крючок договора, испещренный частыми зубцами хитроумных пунктов и подпунктов. Теперь рыбок – тушат. Морковку меленько, картошку крупненько, кастрюльку на медленный огонь. Чтобы истомить рыбку паром, чтоб вылезли все косточки, чтобы стала податливой, мягкой и вкусно таяла во рту.
Беда любит компанию, и, проваливаясь в долговую яму, человек обнаруживает себя в целом подземном мире выгребных ям, открытых друг другу наподобие сообщающихся сосудов. Банк – это система, созданная для того, чтобы взять деньги у одних под мизерный процент и передать другим в геометрический рост. И попавшие в затруднение люди стоят в очередях перед конторками, загнанные к ним телефонными звонками и равнодушными почтовыми извещениями. Сжимают в потных ладошках синеватые бумаженции с длинным перечислением кабальных строчек, каждая из которых умещает в себе по месяцу добровольной каторги.
А пока выуженные рыбы пекутся, в море народа закидываются новые блесны рекламных слоганов. Сейчас гульнем – завтра спинки надорвем! Покупай сейчас – расплата придет в свой час! В кредит месяц отдохни – жизни год похорони! Живи в кредит – а уж банк за твоим, блядь, карманом приглядит!
Девочка-операционистка принимает из рук очередного должника мятый листок контракта. Безотрывно глядя в монитор, забивает номер в электронную систему. Если ты клиент, ей не обязательно смотреть тебе в глаза. Ты весь целиком предстаешь перед ней в столбцах и графах компьютерной базы данных. Ты уже оцифрован. Должно быть, пройдет немного времени, и операционисток упразднят вовсе. Их заменят электронные устройства, считывающие штрих-коды с контрактов напрямую, подобно современным банкоматам, работающим на прием средств.