Тоталитарные режимы прошлого века – лишь обкатка возможностей. Черновая работа, проверка теоретических построений методом проб и ошибок. Что нацизм, что большевизм вполне могли превратить планету в один сплошной вечнозеленый концлагерь, но эти Системы оказались недостаточно жизнеспособны. Жизнеспособность Системы определяется ее внутренней устойчивостью, а Система живет людьми. Значит, эффективную Систему можно создать только на базе согласных. Тех, кто с удовольствием и с радостью предаст свою индивидуальность в жертву коллективу и пренебрежет личными интересами ради всеобщего блага (либо того, что принято за благо считать). Коммунистическая и нацистская Системы использовали кнут даже там, где дешевле и проще было заткнуть глотку пряником. Эти режимы строились на основе всеобщего страха перед государственной машиной, и потому никакой лабораторно-идеологический патриотизм или образ внешней угрозы не могли отвадить граждан от ненависти и презрения к правящей власти. Современные Системы построены на куда более прочном фундаменте. Липкий страх перед карательными органами скрепляет цементным раствором кирпичную кладку сытого конформизма.
Кены и Барби истово веруют, что они самодостаточны и свободны, что их никто ни к чему не понуждает. Добровольно подписывая кредитный договор или кабальное трудовое соглашение, манагеру Кену и в голову не взбредет, что он расписывается в собственном рабстве. Ему привили идею, что он работает на себя. И он старательно пашет, стремясь обеспечить свою Барби самым необходимым. Точнее тем, что Система назначает для нее самым необходимым. Ведь Барби и в голову не придет, что это не она выбирает, что ей покупать, как выглядеть, что носить, где отдыхать, чем развлекаться, что читать и какими интересами увлекаться. А на случай, если по своему складу ума и характера Кен и Барби нонконформисты, Система заботливо предложит им альтернативу в виде «антигламура». Полагая, будто протестуют против всеобщей тупости, стадности и конформности, Кен и Барби включаются в социальные группы с элементами неизбежно коммерциализированной контркультуры, со свойственными ей одной образом жизни, модой и стилем, «принципами» и «ценностями» вплоть до субкультурной накипи, включая ритуализированные действа и сленг.
– Вот почему столько неформалов сейчас развелось! – подхватывает Онже, вытягивая меня на вменяемый разговор. – А где они в советские годы прятались? Тогда в рваных джинсах и с патлами на улицу выйти – уже идеологическое преступление было, понимаешь? Ни байкеров никаких не водилось, ни сатанистов, ни металлистов. Одни хиппари-задохлики с властью кусались. А теперь свобода наступила, дядя милиционер пальчиком не грозит, вот они все из щелей и повылазили: грудь колесом, черепа, цепи, крутые все – не ебаться в рот, понимаешь?
Ограничение прав и свобод зачастую подталкивает личность к борьбе за свободу выбора, закаливает ее волю, воспитывает личностное самосознание. Барское же разрешение «спускать пар», материнское дозволение Матрицы «чем бы дитя ни тешилось» сводит индивидуальную волю к простейшему выбору между несколькими альтернативами. Фильм «Бразилия», сцена «обед в ресторане»:
Официант (подобострастно): Что будете заказывать?
Первая дама: Мне обед номер три.
Вторая дама: Мне номер пять.
Официант (свысока): А Вы?
Сэм Лаури: Без разницы, несите любое.
Официант (возмущенно): Что значит «ЛЮБОЕ»? Вы должны ВЫБРАТЬ!
Самой стабильной формой существования глобального общества может являться тот строй, при котором насилие государства над личностью имеет не явный, а латентный характер. Так, принуждение должно быть замаскировано под приглашение. Чтобы массы кухарок свято верили в то, что именно они управляют мировым государством, а рабами люди становились добровольно и с радостью.
Иерархический принцип общественного устроения никогда не менялся. Происходила лишь смена названий, правящих партий и форм правления. Суть же была и остается всегда неизменной. Просто общество господ и рабов ныне стремится к окончательному переустройству. Под вывеской всеобщего равенства перед законом в Системе грядущего будет реализовано окончательное кастовое расслоение, при котором диапазон экономических и политических возможностей для каждого человека будет напрямую зависеть от социального слоя, в котором ему посчастливилось родиться.
В Системе будущего не окажется места для классовой ненависти или для межнациональной розни, и не найдется никаких независимых групп: ни этнических, ни конфессиональных, ни политических. Доля того, что называется человеческим фактором, будет сведена к статистической погрешности. Системе необходимо, чтобы общество выродилось как множественность свободолюбивых «я» и эволюционировало в единство послушного «мы». В классовом отношении сохранятся лишь две основные социальные страты: ЭЛИТА и ПЛЕБС, а между ними контрольная, управленческая и силовая прослойка, изъятая элитой путем селекционного отбора из плебейской среды.