Так, маленькая загадочка. Очень вкусная. Шоколадный орешек, новый год, детская елка. Когда главное уже разгадано, так приятно покатать на языке еще не расшифрованную конфетку-задачку. С учетом опыта последних дней, правда, я сильно подозреваю, что мне не понадобится много времени на то, чтобы ее щелкнуть. Просто хочется потянуть этот миг. Поиграться с вопросиком, погреть в руках, подышать на него, полюбоваться все еще закрытой шкатулкой с секретом. Когда весь мир предстает в виде сплошных точек и восклицательных знаков, так радостно видеть хоть малюсенький, но знак вопроса.
Ага. Ладно. Ладно. Нет, все. Дольше тянуть не смогу.
Осознавание пришло вместе с Матрицей. Онже убежден, что они вышли на нас с оглядкой на его оторванную юность. Пригляделись, поняли: то, что прописал доктор. Доктор Морфеус. Две таблетки.
Кажется, Онже до сих пор не до конца въехал, что они сами и подкинули ему этот автосервис. Забросили крючочек: нужен «юрист». Онже дернул меня. Ну а кого он еще мог подтянуть, коли я единственный человек в его окружении, напоминающий с виду приличного.
Водоворот событий закрутился слишком быстро, негаданно приоткрыв для нас с Онже подоплеку событий, происходящих теперь повсеместно в нашей стране и по всему миру. Но откуда им было знать, что я так ухвачусь за суть, отбросив второстепенное? Как бы они могли догадаться о том, что я могу догадаться о том, что…
(WAKE UP! THE MATRIX HAS YOU!)
Элементарно, отработанная батарейка! Они обладают информацией. Любой новорожденный младенец зафиксирован в целой кипе документов, начиная свидетельством о рождении и заканчивая справками от логопеда. Школа, пионерлагерь, военкомат, детская комната милиции, спортивная секция, музыкальная школа, личное дело, личное дело, личное дело. В спецслужбы стекается все, что только можно накопать на интересующую их персону и использовать в случае необходимости. Наверняка у них существуют и принципы сортировки граждан для превентивного выявления неблагонадежных, либо, напротив, для отбора верных и преданных. Составляя подробный психологический портрет на отдельно взятого гражданина, они в состоянии предположить ход его мыслей и образ действий, а также целенаправленно повлиять на человека с тем, чтобы задействовать его в необходимый момент для выполнения конкретных задач.
Предположим, что у Конторы есть отборочные критерии, в соответствии с которыми выявляется целевая группа по интересующему их направлению. За такими людьми может быть установлено более пристальное наблюдение: периодические тесты, слежки, проверки. В данном случае, их должны интересовать прежде всего возраст, социальное положение, образование, навыки и способности, круг общения и интересов, национальность, семейное положение, конфессиональная принадлежность. Скажем, по результатам одних только шмонов в зоне они могут знать, что я запоем читал религиозную и эзотерическую литературу от Адвайты до какого-нибудь Лазарева, и от Дхаммапады до…
…ШВАЛГ!
Вот. Уже ближе.
Но чего мелочиться? Контора существует не первое десятилетие, и архив свой ведет не со вчерашнего вечера. Можно предположить, что у них еще и на Врайтера было такое же досье со времен его службы в Генштабе. Что они и его пасли долгие годы. Ну-ка?
Допустим, что мой отец по критериям выборки подходит к целевой группе. Тогда они знают, что в юности тот увлекался религиозными учениями, утопиями и антиутопиями, и предавался мечтательной вере в победу мировой революции. Им известно, что он амбициозен, тщеславен, вполне мог бы вписаться на роль революционного или религиозного лидера, но забил болт на поиски метафизической сути по причине женитьбы, карьеры и рождения меня.
Поскольку Врайтер болтлив, они могли быть в курсе того, что в детстве я зарабатывал поощрения за занятия йогой, еще в нежные годы увлекся магией и оккультизмом, а затем, отбросив черную эзотерику, всецело переключился на религию. Вполне могли знать, что я выискивал и скачивал из Интернета информацию по всевозможным религиозным течениям, медитативным и духовидческим практикам, интересовался апокрифическими писаниями и употреблял психоделические вещества с целью исследовать измененные состояния сознания. Так.
Это все сужает критерии отбора, однако не столь значительно, чтобы подвигнуть «их» на прямой контакт. Вий не может сказать «Вот он!», пока не увидит меня. А увидеть он не в состоянии до тех пор, пока сам я не перестану жмуриться и не брошу на него взгляд, исполненный губительного любопытства. Если моя гипотеза верна хоть отчасти, то непременно должен был всплыть некий фактор, который бы сузил выборку до критической цифры и указал им на конкретного индивида. Должно было произойти нечто ЯВНОЕ. Что-то, что выдернуло бы меня из рядов фокус-группы. И ведь что-то такое определенно было, но что?