«На чем выбираться?», – кричит ему Онже, оглядывая парковку, забитую планерами и снегоходами, мотоциклами и автомобилями.
«На мотоциклах!» Мы оседлываем каждый по одноместному спортивному байку и пытаемся их завести, оборачиваясь поминутно за спину.
Скрипят стальные канаты и ухают поршни элеватора. Грузовой лифт опускает вниз нечто тяжелое, грузное, нетерпеливое. Оно воет и стонет, когтями царапает пол и стены своей временной клетки, леденя душу истошными воплями голода.
Онжин байк заводится с полоборота. Седок выжимает газ вхолостую и придерживает сцепление, ожидая пока мы подоспеем. Мой транспорт не издает ни звука: не работает зажигание, а я суечусь, пытаясь оживить двигатель.
«Дай я гляну!», – кричит Семыч под руку, отпихивая меня в сторону. Раз и два, точные движения умелого технаря устраняют неполадку и мотоцикл заводится.
Вновь каждый вскочив на свой транспорт, мы жмем на газ до упора. В этот самый момент распахиваются створы лифта, и оттуда бросается на нас ревущая туча, собранная из плотных клубов преисподнего мрака.
Мы летим по подземному миру со скоростью артиллерийских снарядов, рискуя перевернуться и врезаться в каменные колонны, поддерживающие высокие своды ангара. Тьма не отстает ни на шаг, дышит в затылок, пытаясь настичь, ухватить, растерзать. Виднеется, наконец, торцевая стена. По краям ее несколько наклонных путевых ответвлений, ведущих наружу, на свет.
«Айда врассыпную!» – кричит Семыч, и в окончании гонки мы бросаемся в разные стороны. С воем бешеной злобы монстр с размаху врезается в стену прямо за нашими спинами.
***
– Не, ну вы еще долго кемарить собираетесь? У нас дел сегодня ебаный насос сколько, а уже десять, ебать-колотить! – квадратная фигура Семыча застревает в дверном проеме, вынуждая смириться с неизбежным: пора просыпаться.
Онже мычит сквозь сон неразборчиво. Прячется под одеялом, закапывается в подушки и простыни, зарывается в складки постели. Семыч, продолжая что-то недовольно бубнить, теряется в закоулках дачного домика. На кухне прогремел чайник, звенят чашки и ложки. Поднявшись, я иду в ванную и наспех умываю лицо. На дне раковины скопилась мутная мыльная жижа. Надеясь, что не успею увидеть, как из слива хлынут накопленные хозяйкой фекальные массы, я мимоходом бросаю взгляд в потускневшее пыльное зеркало, чищу зубы и утираюсь чьим-то чужим полотенцем.
За окном ясно. Новый день слепит радостным солнцем, иссушая все опасения и испаряя скопившиеся накануне тревоги. Две полумытые чашки на кухонном столе дожидаются кофе. Закинув ногу за ногу, Семыч утонул в кожаных складках кресла, и носком ботинка раскачивает в воздухе нетерпение.
– Что там с бизнес-планом, вы уже все составили? – буркает Семыч вместо утреннего приветствия.
Ах да, бизнес-план. Почти завершили. Покажу, если есть желание.
– Да нету никакого желания! – на ровном месте взрывается Семыч. – Матрица, хуятрица, ну нахрена мы вообще туда влезли, ты мне скажи?
Он машет рукой, бормочет сдавленные ругательства и лупит кулаком в стену, за которой спит Онже.
– Ведь говорил ему: не влезай! Объяснял чудиле, что мусоров на себя беру. Реально можно было через отца все замутить. У него отношения с начальником отдела хорошие! Были. Пока мы их не испоганили.
Понурив голову, я молчу. Решение завязаться с Матрицей принимали все вместе, и я энергичнее всех гривой кивал у речки в тот день. Уже поздно метаться, не за тем нам таблетки предложены. Красную мы проглотили, и она вовсю переваривается. Нету из Матрицы обратной дороги: вход рубль, выход намертво заколочен.
– Да лучше б я сожрал синюю! – горько вздыхает Семыч. – И знаешь, что меня больше всего бесит? Мне кажется, они сами же эти наезды и организовали. Слили ментам информацию через какого-нибудь дятла: мол, ранее судимые сервис под себя взяли, оружие у них там, наркота, мутят непонятное. Опера наживку схавали, а потом сами под замес и попали. Их как шашки просто разменяли, чтобы пилюли поганые нам предложить и смотреть, как мы ими давиться будем. Наживка это! Синяя – поплавок, а красная – опарыш, ебать-колотить. Только не могу въехать: на что им нас под свою схему подписывать? Чтобы мы рабами их стали? Чтобы пахали на Контору с утра до вечера? Да мне их бабки и даром не нужны: хрен ли с ними делать? Мне штук пять в месяц заколачивать – во как хватило бы, по самый затылок. А тут нас куда-то в космос запускают, миллионы крутить. Мы им че, в натуре, Белка и Стрелка?