Субоден хмыкнул.
— Возможно! — Космодесантник рассматривал изображение, быстро пробегая по строчкам текста и цифр. Хейд также начал пересматривать голопроекцию. — Ты не похож на других Кулаков, виденных мной, — помедлив, добавил хан.
Кальдер посмотрел на товарища.
— Знаю. Я выше.
Белый Шрам улыбнулся:
— Нет, не это. Большинство твоих братьев предпочитают изучать сухие сводки: ресурсы, материалы, прочность и высота стен, что на них установлено… А ты читаешь летописи и сказания, изучаешь снимки праздников, записи официальных речей кардинала-губернатора и его советников.
Сын Дорна поставил проекцию на паузу и поднял взгляд. Постоянные вопросы Субодена начинали надоедать.
— Да. В чем дело?
— Интересно.
— Мне тоже. Вот именно поэтому я изучаю дополнительные сведения. — Имперский Кулак пошевелил пальцем, возобновляя воспроизведение. — Не стены составляют мир, но люди, его населяющие. И если хочешь изучить прочность первого, сначала пойми качества второго.
— Ты сказал как истинный итератор! — склонил голову чогориец.
Хейд снова поставил инфопоток на паузу. Теперь Имперский Кулак уверился, что Субоден перебивает его намеренно. Возможно, испытывает. Примарис и обычный космодесантник еще не успели притереться друг к другу.
— Я хускарл. Защищаю миры. А для этого я должен знать все об их силе и слабости, точно так же, как ты и твои братья обязаны постичь пределы своей техники…
Хан улыбнулся:
— Не хотел тебя обидеть, брат. Я хвалил. Мне рассказывали, что в твое время об итераторах говорили как о честных и достойных людях. — Субоден выпрямился. — А теперь они — не запоминающиеся ничтожества, болтающие пустопорожнюю чепуху и отчаянно зовущие на помощь при первой же попытке отпора. — Воин потер лоб. — Ну… или были такими до того, как Галактику разорвало надвое.
«В твое время». Три слова вонзились в душу Хейда Кальдера подобно стрелам. Примарис посмотрел на инфопоток. Прошло много времени, пока он спал в стазис-хранилище. Тысячи лет, если точнее. Сыну Дорна стало не по себе от открывшейся истины. Это за гранью рационального мышления. В тридцать первом тысячелетии казалось, что Империум Человечества, подобно колоссу, пойдет семимильными шагами по Галактике, а его народ возвратит себе все миры, принадлежащие ему по праву рождения.
Но теперь империя, которую он помогал строить, стала сломленным животным — свирепым и упрямым, даже несмотря на предсмертную агонию. Героически сопротивляющимся последствиям смертельного удара, нанесенного за тысячи лет до того, как родились такие, как Субоден.
Сейчас стазисные хранилища почти опустели, а первое поколение примарис-космодесантников отправилось служить в свои ордены либо сражалось, согласно воле повелителя Ультрамаринов, в рядах Непричисленных Сынов. И все-таки этого мало! После пробуждения Кальдер изучал текущее положение дел в Галактике. Чтобы изгнать тьму, потребуется больше, чем просто новые воины. Империум стоял на гниющем фундаменте, предстояло много работы. Одоакр — это только начало.
— Полагаешь, нам определили служить гарнизоном этой маленькой системы? — В голосе Белого Шрама слышалось разочарование.
Хейд шевельнул пальцами, и поток данных сменился отчетами о состоянии промышленности. Показатели работы астероидных горнодобывающих заводов снизились до опасного предела. Каждая сводка сопровождалась приложенным рапортом о мятежах, саботажах и устроенных рабочими беспорядках — как будто это объясняло плачевное состояние. Космический десантник сделал мысленную пометку: внимательнее изучить материал, когда выдастся время.
— Если это потребуется, — вздохнул Хейд.
— Мне обещали славный крестовый поход. Если бы я захотел от заката до рассвета патрулировать одни и те же звезды, остался бы на Армагеддоне. Там, по крайней мере, есть орки, с которыми можно повоевать!
Кальдер искоса взглянул на хана.
— Если бы ты остался на Армагеддоне, брат, то со стопроцентной вероятностью уже погиб бы. Не принес бы больше пользы ни Империуму, ни лорду-командующему… — Край Великого Разлома поглотил Армагеддон, и, судя по единичным отчетам, сумевшим покинуть осажденную систему, надежды там не осталось.
Субоден расхохотался:
— Поосторожней, лейтенант! — Сын Джагатая погрозил пальцем. — Уважай мое звание, будь так добр. Я весьма обидчив.