— Сначала им придется сокрушить стены, воздвигнутые сыновьями Дорна! Я верю, что этого не произойдет. Не случилось тогда, не будет и сейчас!
— А если случится?
Отшельник вздохнул и продолжил писать.
— Бог-Император поможет!
Глава девятнадцатая
85:40:00
Альмас, кардинальский мир категории «примарис»
Апис нерешительно вошел в корабельный зал для медитаций. На всех сколько-нибудь крупных судах легиона Несущих Слово обязательно есть подобное помещение, хотя двух одинаковых не существует. Одни напоминают храмы, другие открыты пустоте. Этот куда спокойнее многих, он отражает личность хозяина. Место для тихих размышлений и самопознания.
Просторное помещение, напоминающее шатер, внутри разделено мандалой в виде полукруглых рядов скамей, обращенных к огромной курильнице в центре. Она удерживается между полом и потолком на туго натянутых ржавых цепях. Ее обслуживают четыре слепых раба с зашитыми ртами. К телу каждого — на груди и на спине — пришиты ее меньшие аналоги. Из них тянутся струйки благовонного дыма, заполняющего все вокруг. На стенах висят молитвенные свитки, на которых изображены тушью оскаленные морды демонов и черносвятцев. В восьми ключевых точках стоят, подобно часовым, статуи павших героев легиона.
Некоторых Апис знал. Зарду Лайак, Аргел Тал, Ксафен. Кто-то еще. Не обращая внимания на тяжесть каменных взглядов, старый колхидец пошел между скамьями. Несколько его собратьев сидели в молитве, раздевшись до интерфейсных разъемов силовой брони. Пока легионеры предавались размышлениям, рабы-мутанты кропили господ священными маслами или татуировали на их телах строчки катехизисов. Кое-кто оборачивался, следя за идущим в дальний конец зала гостем, но большинство почли за лучшее не обращать внимания.
Аматним сидел на самой дальней скамье, закрыв глаза. Мутанты разминали его мускулы и чистили разъемы, вживленные в кожу, переговариваясь на своем примитивном языке. Заметив Аписа, прислужники замерли. Ур-Набас открыл глаза.
— Ну что?
— Мы почти вошли в пояс астероидов.
Лэш вздохнул.
— Знаю. Боги шепчут нам это. — Командующий улыбнулся. — Пришел послушать их, брат?
— Нет, — оглянулся Апис.
В испарениях, поднимающихся от курильниц, мелькают некие смутные тени. Нерожденные, вероятно. Сущности без связи с определенными богами, ищущие подходящее тело для вселения. Именно поэтому мутантам, отправляемым служить в залы медитаций, первым делом вырезают на телах ритуальные защитные знаки. По возможности, надо избегать допуска на борт диких демонов.
Избранный Лоргара кивнул.
— Ну, я так и думал. Кстати, улетел ли темный апостол? Или спрятался и выжидает момент вонзить мне нож в спину?
— Улетел. Я проследил.
Аматним улыбнулся.
— Апис, Апис, какое же ты утешение для души моей… Истинный брат в легионе, где узы почти перестали значить что-либо. — Голос Лэша звучал меланхолично, и старый колхидец вздохнул. Так всегда было. Ур-Набас обладал душой, в равной мере преисполненной огромного ликования и великого же сокрушения. Неудивительно, что боги так его любят.
Как будто угадав мысли ветерана, командующий положил руку ему на плечо.
— Скажи мне, брат… Если боги оставят меня, что сделаешь?
Апис напрягся, ожидая подвоха. Не найдя в словах господина скрытого смысла, он решил ответить откровенно:
— Я также оставлю тебя. Человек должен идти туда, куда указывают боги.
Ур-Набас кивнул.
— Хороший ответ. Честный.
— У меня нет причин лгать.
Лэш рассмеялся:
— Некоторым среди нас, брат, причины не нужны. — Отослав знаком рабов, Аматним указал на соседнюю скамью. — Присядь. У тебя что-то на уме. По глазам вижу.
Ветеран замялся. Он желал уйти. Ему не было никакого дела ни до медитационного зала, ни до тварей, мельтешащих в дыму курильниц. И все-таки он сел.
— Действительно ли боги с нами?
— А ты сомневаешься?
Апис покачал головой.
— Я просто хочу знать суть нашего странствия. Что это: просто еще одна кампания или же крестовый поход? Воюем мы ради святой цели или нас ведет прихоть старцев Темного Совета?
Аматним надолго умолк. Прервав молчание, заговорил медленно:
— Богов множество. Так же, как и нас, их легион. У каждого из них множество рук, приводящих в движение шестерни. То, что некоторые длани покоятся на наших плечах, видно и так. Ради Кхорна, ну… мы ввергаем систему в бойню. Стаи его гончих сбегаются, ожидая кровопролития. Нурглу служит отчаяние, порождаемое нашим присутствием. Чума сопровождает любую войну. Что касается Тзинча — оглядись! Мы варимся в соку своих амбиций. Нас окружает сотня заговоров и надежд, и каждое действие порождает и губит еще больше. А Слаанеш… хм… Темный Принц, по-видимому, весьма благоволит Ганору Ковалевскому, что бы то ни значило.