Имперский Кулак задумался, а знает ли хан, что делает, или же, образно выражаясь, чует кровь? Перешептывания стали громче, теперь даже херувимы выглядели перепуганными.
Имон осторожно оглядел Белого Шрама.
— Би унигк магтак гиж байна, — с запинками произнес иерарх. Какое-то время космический десантник смотрел на человека. Затем широко улыбнулся и наклонился.
Собеседник вздрогнул, но остался на месте.
— Чиы шударга хэлээр яридаго… Очень хорошо, кардинал-губернатор. Хотя над произношением надо поработать. Хорчин весьма непрост для изучения теми, кто не родился на Чогорисе.
Имон склонился в поклоне:
— Благодарю вас, о хан! Ваша похвала вдыхает жизнь в мою душу. — Иерарх выпрямился и шагнул назад. — Я официально приглашаю вас в город-собор Альмасию, сердце мира сего и бастион веры имперской! — Кардинал-губернатор воздел руки, и шеренги солдат с грохотом щелкающих каблуков расступились, образовав коридор от посадочного поля до портика и арки ворот.
— Прошу вас, следуйте за мной. Нам многое предстоит обсудить…
Кальдер повернулся к одному из заступников:
— Кенрик. Караульное построение «эпсилон». Вольно.
— Принято, лейтенант.
Пятеро примарисов отделились от группы и встали на караул вдоль окружности посадочной площадки, отмечая официальную границу полномочий Адептус Астартес. Чисто церемониальный жест, призванный успокоить хозяев планеты. Сын Дорна удовлетворенно кивнул, заметив, что Субоден и Каррос отдали братьям такие же приказы.
— Теперь это самая защищенная посадочная площадка на планете! — пошутил хан, шагая за кардиналом-губернатором.
Кальдер кивнул, продолжая следить за херувимами, неловко пытающимися двигаться за Астартес.
— Нам они не понадобятся.
— Слова абсолютно уверенного человека!
— Легко быть таким, когда ты, хан, меня прикрываешь.
Чогориец засмеялся, и придворные Имона снова с опаской стали разглядывать гигантов. Но космические десантники настороженные взгляды проигнорировали.
Внутри арки ворот процессию ожидали два воина в красных рясах и стилизованных латах. В руках стражники держали тяжелые противомятежные щиты, покрытые символами веры и чистоты. На перевязях висели мечи в ножнах, а из-под капюшонов виднелись только безликие забрала позолоченных шлемов. Воины одновременно шагнули навстречу Имону, заставив свиту иерарха расступиться. Стайки херувимов взвились над головами процессии, обдав присутствующих дымом из кадил.
Хейд посмотрел на Белого Шрама, но тот только пожал плечами. Почти незаметный жест, но сказавший о многом. Кардинал-губернатор оставил самых грозных телохранителей у врат — и такое решение могло значить что угодно. Есть вероятность, что он пытался выглядеть скромным. Или намекал, что не боится посланников самого Жиллимана. А возможно, это просто дань древнему церемониалу, не более важная, чем стаи херувимов в небесах.
— Я распорядился, чтобы вы высадились именно здесь, так как решил, что вам захочется посетить стратегиум-прим. — Имон искоса взглянул на Кальдера. — Там уже ожидает мой генеральный штаб. Разумеется, в вашу честь планируется банкет. Однако полагаю, вас в первую очередь нужно незамедлительно ввести в курс всех дел. Это приемлемо?
— Это даже предпочтительно, — отозвался Имперский Кулак. Авточувства силового доспеха уже сканировали и записывали окрестности для изучения позднее. Любая информация имела значение. Чем больше он узнает, тем успешнее станет будущая стратегия.
В разуме сына Дорна уже вырисовывалась общая карта Альмасии, хотя космический десантник пока видел очень мало. Он успел выделить слабые места и вероятные укрепления. Отметил, что солдаты хорошо экипированы и вымуштрованы, как любой полк Астра Милитарум. В этом Имону следовало отдать должное.
Но сама столица оказалась муравейником. Подобно множеству имперских конгломератов, Альмасия давно переросла границы, установленные изначально. Город-собор расползся во все стороны по главному континенту Альмаса. Его очень трудно оборонять. На случай осады придется ради спасения целого пожертвовать частью.
Имперский Кулак отложил вычисления до следующего раза. Время для беспокойства придет, когда станет ясно, что происходит в системе. Вместо этого Астартес осмотрелся, обратив внимание на огромные фрески, целиком покрывающие стены. Они увековечили великие победы Экклезиархии в вечной войне за человеческую душу. Отважные рыцари сокрушали тела еретиков и язычников, а священники взывали к праведным, убеждая пожертвовать собой во имя Святой Терры. На других фрагментах ангелы, облаченные в золотые латы и багровые стихари, нисходили с озаренных светилом небес, осыпая кающихся дождем из роз и боеприпасов.