У него есть вера.
Сервиторы-стражи выпрыгнули из ниш, возмущенно вереща. Он повреждены, сошли с ума от дрожи, сокрушающей собор. Или, вероятно, запустилась некая скрытая команда, о которой Имон не подозревал. Ангелы созданы множество столетий назад, и в их защитных программах есть уровни, над которыми не властен даже сам кардинал-губернатор.
Они не запросили идентификацию. Просто атаковали. Воительница загородила собой Имона и бросилась вперед в полном молчании. Она парировала первую атаку щитом, но и отступила под натиском первого ангела. Второй прыгнул к первоиерарху, выставив когти. Имон упал, закрываясь руками.
Раздался треск, и сервитор резко замер. Серая лапа схватила автоматон за череп. За извивающимся ангелом старик увидел, что двери в камеру Отшельника распахнуты настежь. На глазах Имона дредноут медленно раздавил голову конструкта. Конечности-клинки на мгновение дернулись и замерли.
Второй автоматон взвизгнул и крутанулся. Древний выбрался в коридор, и ангел прыгнул на него. Одного удара бронированной лапы хватило, чтобы сбить сервитора на пол грудой переломанного металла и плоти. На мгновение Отшельник взглянул на незадачливого противника, а потом перевел красные глаза-сканеры на старика.
— Мальчик, тебя не должно быть здесь.
— И тебя тоже…
Отшельник засмеялся. Коридор тряхнуло, и люмены замерцали.
— Имон, почему ты здесь? Зачем тревожишь мой покой, когда должен быть в безопасности своего командного бункера?
— Необходимость, — прошептал первоиерарх. — Твои братья, то есть бывшие, уже идут сюда. Имперский Кулак не может их остановить. Они приближаются к Вратам Кардинала и обстреливают дворец издали.
— Так пусть идут. Я готов.
— Ты же знаешь, что я не могу допустить этого! — ответил Имон.
— Значит, ты пришел убить меня. — В голосе древней машины зазвучало жуткое облегчение, ощутимое, несмотря на искажения, создаваемые вокс-вещателями саркофага.
— Нет. Но я умру здесь! Встав между тобой и судьбой, которую ты так жаждешь! — Вель покачал головой. — И хускарл тоже! Сколько еще должно погибнуть?! И ради кого?! Ради тебя! Мы столетиями давали тебе приют и убежище! Но долг платежом красен! — Каждая фраза, как порция яда. Слова, которые кардинал-губернатор клялся никогда в жизни не произносить. Тайна Отшельника хранилась столько же поколений, сколько существовала имперская власть на Альмасе, но теперь все разрушено. И виной всему — его, Имона, слабость. Слезы потекли ручьями по лицу первоиерарха, но он не отвел взгляда.
Отшельник умолк.
Кардинал-губернатор смотрел на дредноута, пытаясь найти слова, чтобы убедить его. Он всегда умел уговаривать — прирожденный священник, как часто говорил его отец. Но здесь и сейчас он лишился дара красноречия. Остался только один довод. Одно-единственное слово.
— Пожалуйста… — прошептал Вель Имон.
Отшельник шагнул вперед и наклонился, буравя его пылающим взглядом.
— Ты не убьешь меня. Не отойдешь в сторону. Значит, мне придется все сделать самому… — Крестоносцы напряглись, когда древний осторожно положил силовые когти на плечи правителя, но Имон дал телохранителям знак отойти. Он чувствовал огромный вес оружия и знал, что дредноут может разорвать его легчайшим движением. — Ты считаешь, что только я смогу их остановить?
— Я не знаю… — честно ответил Имон.
— Тогда почему спрашиваешь?
Старик склонил голову:
— У меня есть вера.
Отшельник как будто вздохнул.
— Очень хорошо. Тогда последний верный сын Колхиды пойдет на войну в последний раз…
Глава двадцать седьмая
97:50:30
Альмас, кардинальский мир категории «примарис»
Аматним Ур-Набас Лэш поднимался по ступеням, сердца грохотали в груди. Уже близко… На губах он ощущал сладкий нектар победы и славы. Позади него слышались грохот орудий и вопли умирающих. Первыми врага настигли демоны.
— Нам стоило подождать, — заметил Апис, почти скрытый густым облаком дыма, пепла и пыли. — Пусть они устроят бойню, где захотят, пусть напьются крови, прежде чем святость этого места извергнет их обратно во тьму внешнюю.
— Нет. Когда врата откроются, я хочу быть там. Обязан!