— Довольно типично, полагаю.
Воин-жрец не купился на уловку. Ставленник Темного Совета дал знак продолжать. Душепастырь откашлялся.
— Мы оба знаем, что ищем не то, о чем говоришь ты. Будь это правдой, здесь воевали бы наши повелители, не мы!
Аматним потер подбородок.
— Хм, возможно. — Воин вздохнул и провел рукой по доспеху. — В каждой лжи есть зерно правды, брат. Мы раздроблены. Не так сильно, как извращенцы Фулгрима, и не столь безнадежно, как мясники Ангрона, однако мы… тоже сокрушены грузом своей собственной спеси. Ты ведь должен это понимать так же хорошо, как я.
Темный апостол отвернулся.
— Мы остались легионом, в то время как другие распались!
— Разве? Думаю, мы зовемся легионом только по имени. Уризен молчит, мы ведем войны от имени других, а те, кто руководят нами, тратят больше времени на борьбу между собой, а не с истинными врагами! — Лэш покачал головой. — Да, брат, мы раздроблены и сломлены. Просто пока этого не осознали. Мы снова должны стать одним целым: единые вера, армия, братство! Но прежде всего нужно истребить еретиков.
— И как же ты собираешься осуществить это?
Ур-Набас искоса взглянул на брата:
— Ты уже знаешь ответ.
На мгновение Лакву замолк, а затем расхохотался.
— Мне следовало бы убить тебя.
— Ты уже пытался. Или будешь отрицать, что Калла-бор исполнял твой приказ? — Аматним хихикнул. — Нет, братец! Ты не станешь. А если убьешь меня, флот распадется, а вместе с ним сгинут твои надежды завершить свое задание.
— Какого же ты, Лэш, высокого мнения о себе!
— Ничего не поделаешь. — Аматним поднял палец. — Эреб — лукавый змей.
— А разве не таков Кор Фаэрон?
— Кор Фаэрон стар. Он был наставником Уризена. Эреб в подметки ему не годится.
— Он Десница Судьбы и жрец богов.
— Так вот почему он пресмыкается перед Абаддоном? Как ты думаешь: это по воле богов или он просто ищет покровительства кого-то, как он думает, достаточно сильного, чтобы спасти его, когда Уризен возвратится из паломничества?!
Лакву оскалился и зарычал. В очах заполыхал гнев, и рабы-мечники захрипели в предвкушении. Чувствуя ярость господина, чудовища скинули клинки с плеч и уже занесли для удара. Ур-Набас попятился, положив руку на рукоять топора-крюка.
— Кор Фаэрон всегда был душой нашего легиона. Он учил Лоргара, направлявшего нас! А Эреб использует нас — точнее, тебя — ради личной выгоды. И я хочу разоблачить его как ложного пастыря, раз и навсегда! И тогда низвержен он будет во тьму внешнюю, где и сгинет.
Темный апостол покачал головой.
— Брат, ты продолжаешь богохульствовать, несмотря на мои увещания. Будь на твоем месте другой, я бы сокрушил безумца на месте и оставил бы труп его гнить на виду в назидание всем. — Он указал крозиусом на Аматнима. — Но тебя я пощажу, ибо нуждаюсь в тебе. Когда придет наш час, мы узнаем, кто прав. А пока… Живи.
Ур-Набас засмеялся.
— И я тебя оставлю в живых, брат. — Воин снова оглядел голокарту. — Думаю, предсказанный момент настанет очень скоро. Мой поход близится к завершению.
— А мы тратим время на какую-то библиотеку, — вздохнул душепастырь. — Почему бы не разбомбить ее с орбиты, как мы делали в прошлом? Ради чего тратить время, сжигая книги вручную? Можно достичь тех же целей куда меньшими силами.
— Брат, я считал, что ты говоришь от имени богов. Как думаешь, что им больше придется по нраву? Победа должна стать символом, доказательством силы. Чем-то, что невозможно игнорировать. Но я по-прежнему верующий человек. Пусть высшие вынесут решение. Вот, я стою здесь и всей душой ожидаю приговора! — Космический десантник замер не шелохнувшись, низко склонив голову. Когда ответа не последовало, падший вздохнул и взглянул на темного апостола. — Ну что же… Полагаю, все очевидно. Пойдем, брат. Возвеселись же! Не каждый день выпадает счастье сжигать хранилище лжи и ереси.
Глава четвёртая
17:15:09
Альмас, кардинальский мир категории «примарис»
Приветственный банкет оказался пыткой. Хейд Кальдер сносил ее со стоицизмом, приличествующим истинному сыну Рогала Дорна. При мысли о впустую расходуемом времени, которое можно потратить на нечто полезное, внутри Имперского Кулака клокотало, но внешне он поддерживал образ воплощенной невозмутимости. Субоден и Каррос справлялись еще лучше — Гвардеец Ворона проявлял чудеса, стараясь быть как можно незаметнее, а Белый Шрам, наоборот, решил выглядеть как можно ярче.
Подобно собратьям, хан силовой доспех не надел. Он облачился в многослойные яркие одежды, с широких плеч ниспадал плащ из орлиных перьев. Волосы заплел в десятки тонких косичек, перевитых золотой проволокой, такой же украсил усы. Наряд этот разительно контрастировал с черной униформой незнакомого покроя, которую носил сын Коракса.