— Спасибо, я знаю! — Перник Дюран являлся главнокомандующим пергамонских сил самообороны, но Серн и ее командорство исключались из цепи иерархии.
Сестра Битвы и ветеран достигли взаимопонимания во время свирепого, выматывающего поединка в тренировочном зале, случившегося в первый год службы Шаллы на Пергамоне, и помнили об этом до сих пор.
Серн слегка улыбнулась:
— Пожалуйста. — Воительница дала знак Гурне и Кассиле, и телохранительницы замерли по обеим сторонам от входа. — Все плохо?
— Очень. — Дюран был высокого роста, широким в плечах. Потомок одного из старейших домов-крестоносцев Терры ничем не выдавал беспокойства и озабоченности. На нем красовался толстый бронежилет, надетый поверх багровой формы, в ножнах на боку покоился силовой меч. — Наши оборонительные платформы давно устарели, и врага потери не заботят.
Шалла усмехнулась:
— Нас тоже!
Дюран потер подбородок:
— Вот только они превосходят нас числом. — Командующий указал на мигающую гололитическую проекцию схемы обороны в центре зала.
Рядом с экраном суетились немногочисленные тактические аналитики, делавшие пометки и поправки в проекции согласно последним данным, полученным от сервиторов. Почти все старики — из высшего военного командования Пергамона, либо в отставке, либо отбывающие длительное наказание в дисциплинарных подразделениях.
Палатина покачала головой:
— Не все высадят десант. Кто-то обойдется без этого.
— Так. Но и тех, кто высадится, будет немало! Грядет рукопашная. — Перник посмотрел на Шаллу. — Твои сестры готовы?
— Были бы не готовы, я не стояла бы здесь! — Женщина похлопала по болт-пистолету в кобуре. — Сразимся с ними в меру сил.
Ближайший сервитор неожиданно взвизгнул и задрожал. Иссохшая мумия дернулась в нише и осела, из разъемов повалил дым. Еще одна орбитальная оборонительная платформа уничтожена. Обратная связь не щадила, повсюду виднелись существа, мертво висящие на кабелях и трубках с питательной жидкостью.
— Потеряли треть орбитальных станций, — прикинул Дюран.
Помощники стремглав кинулись заливать дергающегося сервитора противопожарной пеной. Через секунду еще один разделил участь собрата и повалился на пол.
Перник вздохнул:
— Ну вот, теперь две трети. — Он обнажил меч, достал точильный камень и стал править клинок медленными движениями. — Скоро они преодолеют последнее препятствие, сестра, и вот тогда-то начнется настоящее испытание нашей веры!
— Вижу, ты этого очень ждешь.
— А ты?
Воительница пригладила коротко остриженные волосы.
— Нет. В вере у меня сомнений нет. Но я сомневаюсь, что смогу защитить Апостолик Либрарию от сил, брошенных против нас.
Дюран кивнул:
— Да, мы погибнем.
— Неутешительные слова, брат…
— У нас будет хорошая смерть.
Теперь вздохнула Серн:
— Уже получше, но все-таки…
Снова заревели гудки сирен. Первые обломки с орбиты достигли поверхности планеты. Голоса стали громче. Двери стратегиума с глухим грохотом распахнулись, и присутствующие тотчас насторожились.
— Погляди-ка, прибыл лорд-дьякон. — Палатина украдкой дала знак телохранительницам, и они расслабились, опустив оружие. Подстрелить фактического правителя планеты — не лучшая идея.
Пока нет, при любом раскладе.
— Ну наконец-то… Нам недоставало его мудрости, — произнес Дюран абсолютно серьезным голосом.
Худой, с желтушным лицом, дьякон Хольмер носил багрово-белую рясу. Лишенные венца, указывающего на сан, седые волосы он стянул в тугой узел, открывая лицо с выдающимися скулами. Следом неуклюже семенил сервитор, наполняя воздух сладковатым дымком, курившимся из десятков кадильниц, закрепленных на иссохшем теле. Над головой вилась стайка киберхерувимов, шипящих и визжащих друг на друга на двоичной речи. Оптические сенсоры существ безостановочно регистрировали все вокруг, архивируя на будущее. За дьяконом торопились телохранители и свита. Некоторых Шалла знала: не столь родовитое дворянство, латифундисты и купцы. Подавляющее большинство подобных людей сбежали с Пергамона, едва только до них дошел слух о приближении врага. Богачи присоединились к огромному каравану траулеров, барж, корветов и яхт, устремившемуся к Альмасу в поисках спасения. Некоторые даже согласились взять на борт беженцев, когда палатина пообещала не казнить их и реквизировала корабли во имя святого дела.