— Правильнее будет сказать, сельское население к этому моменту потеряло всякое влияние на события…
— Вы что, серьезно полагаете, что сразу после Октября расклад сил выглядел принципиально иначе?
— Не только я… — "реалистической литературой" мне в нос тычешь? После прочитанного в "спецхране"? Ох, дяденька… Ты наивен. Там лежит такое, что страсти, высосанные из пальца маститыми писателями, выглядят весьма бледно. Нет, если "мнение о голоде" этих шелкоперов для социологии важнее, чем размышления живых людей, то попробуем угодить, — Вам ничего не говорит имя Станислава Густавовича Струмилина? — должен помнить, если действительно социолог, — А великого нашего пролетарского писателя и "буревестника революции" Максима Горького? — вот, теперь дошло…
— Кажется, современники… Только, какая связь между одним из основателей Госплана и профессиональным литератором? — держитесь за воздух, дамы и господа, сейчас я вам это объясню.
— Как свидетели новейшей истории страны, они оба, в начале 20-х годов, заглянули в гулкую бездну наступающего на мир Средневековья… А как профессионалы — оставили по этому поводу свои соображения… Товарищ Струмилин, например, в августе 1921 года, доложил президиуму Госплана, что главным и единственным "базовым продуктом", от которого зависит судьба режима — является еда. Именно от наличия и величины запасов продовольствия можно отталкиваться, развивая все остальные виды хозяйственного планирования. Как бы не был противен данный факт сторонником "передовой роли пролетариата"… А кумир отечественной интеллигенции и "пролетарский классик" Горький, в начале 1922 года, жалобно прокудахтал, по аналогичному поводу, в берлинском издательстве Ладыжникова, ибо напечатать его откровенную до провокационности статью "О русском крестьянстве", среди родных осин, даже тогда (!), не представлялось возможным.
— Интересно, а где вы её прочли? — ого! Похоже, господин социолог в курсе, что упомянутое творение Горького никогда не публиковалось в родном отечестве… Ни до войны, ни после войны, ни даже в Перестройку. Хм… Перехватила внимательный (на грани приличия) взгляд седого…
— С весны 2007 года она свободно выложена в Интернете, — ну, слава богу, тот меня поддержал. Я то знакомилась с обиженным словоизвержением "буревестника" по закрытым материалам "с грифом". Между прочим, не снятым даже через 85 лет после написания, — Любопытная точка зрения…
— Чем?
— Наглядной демонстрацией реакции "культурной публики" России на прямую реализацию конституционной нормы образца 1918 года: "Кто не работает — тот не ест!" Статья хорошо объясняет, почему "самые передовые и организованные", по уверениям классиков марксизма, городской пролетариат и разночинная общественность в раннем СССР настолько резко отшатнулась от первоначального плана немедленно приступить к строительству коммунизма.
Вот так всегда… Даже в споре. Готовишься, подбираешь аргументы, заманиваешь оппонента в ловушку логических противоречий, а результаты пожинает кто-то другой. Проклятая мужская "конкуренция" испортила весь настрой. Перебегать дорогу седому службисту опрометчиво. Он сейчас, как сторожевой пес, ухвативший, за шкирку холеного соседского пуделя, во время рутинной прогулки по двору и наслаждением его треплющий. Ждал удобного момента вмешаться. Наконец, дождался. Посидим, послушаем, может, что-то важное всплывет.
— Собственно говоря, я обсуждал содержание диссертации с соискателем… — почуяв неладное, "пудель" отчаянно дернулся в страшных челюстях служебного волкодава, наивно надеясь удрать без схватки (и трепки).
— Мы дадим ей возможность высказаться, — не то пообещал, не то пригрозил седой, — Кажется, лично вас интересуют базовые причины "Гладомора" 30-х и продовольственной катастрофы в блокадном Ленинграде?
— Например! — социолог, не чая найти спасения, всё-таки принял вызов, — Как это безобразие объяснить с точки зрения коммунистической морали и идеологии?