— Шесть лет за одной партой! — радостно подхватил псих, — Вот видишь, говорить правду легко и не больно.
— Ближе к делу! — преодолев минутную слабость, седой снова буквально излучает жесткую уверенность.
— Могем, начальник! — да, кое в чем этот шут прав, после его вмешательства атмосфера в зале разрядилась, — Гена, сделай лицо попроще. У нас не заседание военного трибунала, а "пиршество духа". И я тебе не командир. Меня бы сюда вообще не пустили, но ты пообещал показать "умную девочку, не испорченную бытом"… — это что, он меня имеет в виду? — Я до глубины души польщен знакомством… Мадмуазель, вы сделали мой вечер!
Надо же… Кому-то защита диссертации — переломный момент всей жизни. А кому-то — так, без пяти минут цирковое представление, на которое приглашают весьма странных школьных друзей… и чуть ли не прохожих с улицы. Впрочем, мужественному имиджу седого личное знакомство с сумасшедшим профессором — не вредит. Штирлиц, помнится, тоже поддерживал самые разнообразные знакомства. От шефа гестапо, до пастора Шлага.
— Расслабились? — псих точно оценил моё настроение, — Тогда, начинаем работать. Последнюю таблицу — на экран! Дамы, господа и случайно примкнувшие к ним товарищи, — опять съязвил, — Прошу немного внимания!
— Далась вам эта таблица, — напряжение отпустило не только меня, но и приумолкнувших было оппонентов.
— Не скажите, — личный приятель седого, легко, словно молодой, вскочил, одновременно сверкнув лазерной указкой, — Табличка замечательная. Как верно заметил Гена, не зря при Сталине за неё, сразу давали десять лет.
— Давай про "барьер Данбара" — направил седой словоизлияние приятеля, — И поменьше выпендривайся…
— Если бы Хайек был действительно честным ученым, а не просто ярым сторонником "свободного рынка", — воодушевленно зачастил псих, — то обязательно учел бы теорему Коуза, которая говорит, что "рынок" способен "всё расставить по местам" и оптимально распределить любые общественные ресурсы только при соблюдении двух условий: Во-первых, должны быть равны нулю транзакционные издержки. Во-вторых, в социуме должен быть полностью исключен "эффект дохода". Другими словами, "идеальный рынок" требует справедливости, в конкурентном обществе принципиально недостижимой. А если общество солидарное — получается коммунизм.
— Таблица дает грубое представление, при каких условиях человек способен оставаться человеком…
— Однако, она основана на эмпирических данных, полученных в результате социологических исследований, — псих обвел пурпурной точкой лазера "зеленый сектор". Именно такие пределы отвела коммунизму эволюция.
— Это понятно, — седой нетерпеливо побарабанил пальцами по колену, — Именно поэтому в больших группах коммунизм невозможен, а все кто утверждал обратное — либо заблуждались (как утописты позапрошлого века), либо расчетливо лгали (как наши "профессиональные коммунисты", включая Зюганова)… Стоило исчезнуть СССР — все они моментально обернулись социалистами, либералами, демократами и националистами. Даже Северная Корея официально отказалась от программы строительства коммунизма. Какой смысл продолжать врать, если за это публичное враньё больше не платят из бюджета КПК или КПСС?
— Примерно так… — согласился псих, — Собственно говоря, именно Робин Данбар, в 90-х годах ХХ века, как бы подвел итог всем этим теоретическим метаниям, с точки зрения антропологии. Он убедительно доказал фактами, что количество "социальных связей", которые способна поддерживать одиночная личность, в зависимости от степени взаимного доверия — есть численный ряд, приблизительно равный квадратному корню из десяти — 5, 15, 50, 150, 500, 1500. На этом его ряд и заканчивается, ибо 1500 — приблизительное число соплеменников, которое средний человек просто способен "узнавать в лицо". Оптимальный предел "солидарной группы людей" — от 100 до 230 особей. Максимум — 500. И не больше.
— За пределами "ряда Данбара", способность социума контролировать свою внутреннюю честность — стремится к нулю и в качестве "регулятора порядка" обязательно требуется вмешательство иерархической структуры государства. Таким образом, численность коммунистического общества — резко ограничена буквально несколькими сотнями "полноправных" и одновременно "равноправных", — влезла со своими "пятью копейками" археолог, — Одна из главных причин использования "цензовой демократии".
— На мой взгляд, это — "секрет Полишинеля", — седой не счел нужным скрывать раздражения, — В чем суть?