Гораздо сложнее оказалось определить время создания самого сочинения. Однако, несмотря на отсутствие каких-либо определенных указаний для датировки Апокрифа, среди ученых не встретили поддержки датировка этого памятника II веком н. э.. предложенная Дель Медико, и точка зрения Цейтлина, рассматривающего Апокриф как средневековое сочинение. Дюпон-Соммер вообще не считает возможным определить время создания Апокрифа кн. Бытия, пока не будет известно все, что осталось от его текста. Попытка отнести Апокриф к началу I в. до н. э. на основании намеков на исторические персонажи, предложенная Альтхаймом, встретила справедливые возражения из-за произвольности предложенных идентификаций. Целый ряд ученых, отказываясь от попытки точно определить время создания Апокрифа, так или иначе связывают его хронологически со временем возникновения апокрифических книг Еноха и Юбилеев, считая Апокриф либо предшествующим им, либо написанным в одно время с ними, либо несколько позже них.
Существенную помощь для датировки Апокрифа кн. Бытия мог бы оказать анализ языка рукописи. Однако здесь есть трудность, которая заключается в том, что еще нет достаточных данных, чтобы определить, является ли арамейский язык Апокрифа первоначальным, т. е. на котором он был написан с самого начала, либо это перевод с древнееврейского оригинала, либо переработка более раннего арамейского текста.
Тем не менее исследование языка Апокрифа позволило исследователям прийти к определенным выводам. Особенно серьезная работа по изучению языка рукописи была проделана Кучером. Сравнив язык Апокрифа с библейским арамейским и среднеарамейским, Кучер пришел к выводу, что он не идентичен ни тому, ни другому, хотя в отдельных случаях сближается с обоими. Далее, проанализировав язык Апокрифа с точки зрения западных и восточных диалектов среднеарамейского языка, Кучер определил его как переходный от имперского арамейского (включающего библейский арамейский) к среднеарамейскому, причем ближе к его западной ветви, которая включала диалекты галилейский, самаритянский и арамейский христианский, Палестины. Отметив также в языке Апокрифа целый ряд гебраизмов, Кучер делает окончательный вывод, что язык рукописи близко примыкает к западной ветви среднеарамейского, а именно к языку Таргума Онкелос и христианскому арамейскому Палестины, и, таким образом, представляет собой письменный язык Иудеи I в. до н. э.—I в. н. э. Фицмайер, согласный с Кучером в том, что язык Апокрифа представляет собой переходный тип между библейским арамейским кн. Даниила и языком палестинских таргумов или христианским арамейским Палестины, в то же время отмечает, что для этого периода трудно установить степень различия между литературным и разговорным народным арамейским языком. Что касается гебраизмов, то он склонен рассматривать их не как результат влияния текста кн. Бытия, который служил источником для Апокрифа, а скорее как характерную черту арамейского разговорного языка того времени. Для окончательного же определения места языка Апокрифа кн. Бытия в общем развитии арамейского языка, по его мнению, будет важно сравнение его с формами языка арамейских писем и документов II в. н. э., обнаруженных в пещерах Вади Мурабба’ат и Вади Хабра.
Таким образом, учитывая мнение специалистов, высказанное на основе лингвистического, палеографического анализа, а также исследование содержания памятника и отраженных в нем идей, мы склоняемся к мнению, что Апокриф кн. Бытия создавался не позднее II в. до н. э. Тесные связи этого сочинения с апокрифическими кн. Еноха и Юбилеев, особенно общность топонимики, а также некоторые детали, свидетельствующие, как нам кажется, о раннем периоде ессейского движения, позволяют предположить даже более ранний период создания Апокрифа между концом III в. — серединой II в. до н. э., когда ессейская идеология была в самом начальном периоде своего оформления.