— Я думаю, на этот вопрос не существует однозначного ответа, Джесс, — сказал Габриэль. — Большой и сильный устоит в бурю, но если ветер будет очень сильным, то его сломает. Даже не согнет, а сломает. Гибкость, как я понимаю, подразумевает адаптацию к любой ситуации, — Габриэль взял кусок вяленого мяса. — Но иногда не стоит прогибаться под проблемы, нужно просто их решать!
— То есть ты хочешь сказать, что каждый тип хорош по-своему? — спросила Джесс.
— Да! Это как темперамент — каждый уникален по-своему. Сангвиник ничем не лучше меланхолика, и флегматик — холерика и наоборот…
— При чем тут типы темперамента? — перебила его Джесс. — Как-то неправильно проводить аналогию деревьев с темпераментом, не думаешь?
— Ничего неправильного в этом не вижу, — сказал Габриэль. — Хорошо, Джесси, давай вернемся к деревьям. Большое или гибкое — универсального нет. Все зависит от размера проблемы. Сильный ветер сломает и стойкий дуб, и гибкий бамбук. У нас есть два вида людей-деревьев. Хочу добавить третью категорию!
— Большие, гибкие и третья?
— Титаны! Деревья-титаны равняются непробиваемым людям. — Габриэль сделал глоток из бутылки.
Марк все это время молчал и наблюдал за возникшей дискуссией. Данная тема разговора не нравилась ему, и он не понимал, как можно людей сравнивать с деревьями.
— Знаешь, есть такое дерево — секвойя? — спросил Габриэль у Джесс.
— Да. Чрезвычайно громадное дерево!
— Вот именно! На земле еще не было такого урагана, который сумел бы свалить это стометровое дерево. Есть люди, которых не пробить ничем и никогда. Да-да, такие есть, — сказал Габриэль. — Если взять все население земли за обширный лес, то секвойя там будет всего одна. — Габриэль оживленно махал руками. — Или скажем так: я — вяз, Джесс — бамбук, а Эвелин — секвойя.
— А я? — запротестовал Марк.
— А ты вообще в разговоре не участвуешь, — сказала Джесс, положив ему руку на плечо. — Нет, Габриэль, таких людей, которых ничем не сломать не существует. Сила воли и духа тоже имеет свои границы.
— Я так же думал Джесс, пока не встретил её, — он кивнул головой в сторону Эвелин. — Ты не представляешь, что ей пришлось пережить!
— Может, поведаешь нам? — сказал Марк.
— Я не смогу рассказать это так, как она! Ведь она очевидец. Все видела и чувствовала на себе. Попробуй сам подойти к ней и спроси об этом.
— Понятия не имею, как мне начать разговор!
— А ты пораскинь мозгами, — спокойно сказал Джесс. Она сидела, скрестив руки на груди, и ни к чему не прикасалась. У тебя к ней какой-то нездоровый интерес.
Марк пожал плечами и ничего не ответил.
— Я кое-что вспомнила, Габриэль, — с задумчивым видом сказал Джесс.
Румынский рейнджер вопросительно посмотрел на нее.
— Вчера мы с Марком заезжали в Сентлер, чтобы позвонить. Телефон был сломан, но это не суть! Ты же представляешь, где в Сентлере таксофон? — Джесс на руках пыталась объяснить местоположение телефона. — Там еще магазинчик рядом стоит.
— Знаю, там на всю деревню один телефон и пару магазинов! Ну и что?
— Мы вчера были в магазине и видели женщину со стариком в инвалидном кресле. Помнишь Марк, — Джесс посмотрела на него.
— Да. Старик, который произвел на тебя такое впечатление. Я помню и его и женщину.
— Это вы про Джерри? — спросил Габриэль.
— Да про него! Ты знаешь его?
— Там небольшая деревня. Много лет туда езжу и уже знаю почти всех жителей. С Джерри и его супругой Клавдией я знаком.
— Что с ним случилось? Она сказала, что была автокатастрофа, — поинтересовался Марк.
— Я знаю не больше вашего, так что не пилите меня! Но ты ведь не поэтому вспомнила Джерри? Да Джесс?
— Да, я хотела сказать, что его жену тоже не сломила жизненная трудность, подобно секвойе. Как думаешь, я правильно считаю?
— Возможно. Много раз беседовал с Кларой, и она за все годы не потеряла терпения и самообладания, — на пару секунд Габриэль замолчал, а потом продолжил. — Мы молоды рассуждать на такие темы. Если бы рядом сидела Эвелин, то выложила бы перед нами совершенно другую точку зрения, абсурдную для нас.
— О, не сомневаюсь в этом, — улыбнулся Марк. — Она уже сегодня нам наплела какой-то чепухи.
— Подобная чепуха называется мудростью, Марк. Спустя много лет, я поменял взгляд на многие вещи, в основном благодаря Эвелин. Сначала я считал её слова полным бредом, потом задумывался, а потом соглашался. Это не процесс двух дней или двух месяцев. Нет! Должны пройти годы или десятки лет, чтобы ты понял, в чем соль.
«Возможно, когда-нибудь сразимся с Эвелин по какому-либо философскому вопросу». Марк чувствовал себя подкованным в области философии из-за многочисленных бесед с Исааком Леви. Но с Эвелин он поговорит позже…
— Габриэль, может, поведаешь нам о своей службе в армии? — поспешил сменить тему Марк. — Расскажешь, каково это — быть на войне!
— Что ты хочешь услышать, — голос Габриэля сразу приобрел холодный тон. — Хочешь узнать, как огромный вяз пригнуло к земле и не сломало.
«Опять ты со своими деревьями!» — зло подумал Марк.
— Да! Расскажи про это, — Марк постарался придать своему голосу более дружелюбный тон. — Сколько лет ты служил?
— Лет? — переспросил Габриэль. — В армии я был полгода, из них пять месяцев — в самых горячих местах.
Джесс сидела и смотрела на Габриэля. Настала её очередь молчать и слушать. Не то, чтобы ей было неинтересна тема войны. Нет! Просто в отличие от Марка, она понимала, как тяжело Габриэлю про это говорить!
— С чего бы начать, — Габриэль вздохнул. — На эту тему я говорил с другими людьми всего один раз в жизни.
— С Эвелин? — спросила Джесс.
— Да, с ней! С чего бы начать, — снова повторил Габриэль. — Марк, на улице поливает дождь, завывает ветер, а мы будем говорить про войну? — его голос стал таким твердым, что у Джесс пошли мурашки по коже. — Так не пойдет! — запротестовал Габриэль.
— Расскажи хотя бы, где служил? — спросил Марк. — Я не жду историй про реки крови и горы трупов!
Габриэль на мгновение задумался и посмотрел на камин. Отблеск пламени плясал у него на лице. Казалось, что он о чем-то думал. В его взгляде чувствовалось напряжение. Несомненно, Габриэль был сильным человеком, но и на нем оставила свой отпечаток война. Марк больше не решался спрашивать у него еще что-либо, а терпеливо ждал, когда Габриэль сам заговорит. В комнате повисла неловкая пауза, напряжение возрастало каждую секунду.
— Расскажи лучше, как попал в лес, — поспешила разрядить обстановку Джесс. — Какое решение заставило тебя пойти в лес? Уединиться, стать отшельником.
Габриэль повернулся к Джесс, в его глазах промелькнула ярость.
— Черт возьми! — громко сказал он. — Что за темы у вас сегодня? Неужели нельзя поговорить о чем-то позитивном?
Джесс замолчала. Даже в полумраке Марк заметил, что она покраснела. Он сидел и не знал, какую выбрать тему для разговора. В голове остался последний вариант — Апокрифос. Днем Габриэль им подробно расписал про мистический культ, но у Марка остались вопросы, требующие ответа. Примерно минуту он сидел и собирался с мыслями. Габриэль повернул голову к камину и зачарованно смотрел на огонь. По нему было видно, что он не в настроении продолжать беседу, неважно на какую тему. Наконец, Марк не удержался.
— Габриэль, — осторожно начал диалог Марк. — Расскажи еще что-нибудь про Апокрифос, — он сделал виноватое лицо.
Габриэль посмотрел на Марка, потом на Джесс и глубоко вздохнул. Он допил свою бутылку и громко поставил её на стол.
— Я спать, вы можете еще посидеть и поговорить на любые темы, — он повысил голос на последних двух словах.
Он встал во весь рост, гневно осмотрел всю комнату и ушел на кухню. Джесс зажалась в угол, пытаясь уменьшиться, чтобы защититься от злого взгляда Габриэля. Когда дверь на кухню закрылась, Марк прошептал:
— Про войну — нельзя, про жизнь — нельзя, про орден — нельзя! А что, спрашивается, можно?
— Не обращай внимания, Марк — прошипела сквозь зубы Джесс. — Не обращай внимания! Смотри, Эвелин идет.