— Очень смутно, но все же понял. Оказывается можно провести такую простую аналогию с солнцем. Сейчас я от Вас нахватаюсь умных речей, потом буду рассказывать всем подряд, — весело подметил Марк. — У меня еще вопрос! Если есть Бог, почему в мире так много зла и несправедливости?
Эвелин засмеялась.
— Представь себе мир, где нет болезней и страданий, войн и конфликтов, нет боли, страха, отчаяния. Нет смерти! Представил в голове такую картину? Смысл такого существования? Когда есть смерть, начинаешь ценить жизнь, когда есть война, стремишься создать мир. Ты хочешь жить, набивая чрево и никогда не болеть? Ложиться спать, зная, что завтра тебя ждет одно сплошное счастье и так до бесконечности. Тебе бы было интересно так жить, Марк? Вот поэтому Бог добавил в мир зло и несправедливость, чтобы люди страдали. Ты прекрасно знаешь, что люди во все времена воевали друг с другом. Война — это сущий ужас, олицетворение зла во вселенском масштабе. Но даже война может принести пользу. — он хотел было спросить, но Эвелин не позволила ему. — Наверное, хочешь спросить, что в войне хорошо? Я тебе скажу: после войны люди начинают ценить жизнь свою собственную и жизнь других, кусок хлеба на столе и крышу над головой. Война очищает и меняет людей. Все равно, с этим согласятся все — война приносит больше бед и огорчений, чем пользы. Ты сам должен понимать, что в мире нет абсолютного добра или абсолютного зла. Первым понятием владеет Бог, вторым — дьявол. Люди являются сосредоточием хороших и плохих качеств, как и все окружающие вещи и события. Человек, не испытывающий страданий, обид и лишений, совершенства не достигнет никогда. Страдания помогают человеку в самопознании. В осознании сущности своего «Я». Если бы за каждое совершенное зло и несправедливость Бог наказывал нас, что бы произошло? Убил человека — тут же на месте поразила молния, оскорбил — язык отвалился, украл у тебя вор — руки отсохли. Ты хочешь, чтобы Бог вмешивался в нашу жизнь, руководил всеми нашими действиями? Ты сетуешь на Бога, говоря «Где ты?», а сам что святой? Никогда не обманывал, не злился, не гордился, не гневался? Хочешь, чтобы Бог и тебя наказывал?
Марк не знал, что сказать. Эвелин окончательно загнала его в угол. Задав свой вопрос, он даже не подумал, о своих деяниях в этой жизни.
— Ложь, зависть, гордость и все в этом духе — мелочь, — Начал говорить Марк. — За это пусть Бог не наказывает! Пусть Он наказывает за убийства и другие злодеяния. Как вы считаете?
Эвелин усмехнулась.
— Свои грешки ты подстраиваешь под ситуацию, да? Насильник и душегуб посмотрел бы на все другими глазами. Марк, зло — это то, что выходит за допустимые рамки морали. И будь это воровство или убийство — все они являются частью зла и отклонения от норм морали. Все наши злодеяния одинаково мерзки перед Богом. Чтобы задавать вопросы о справедливости или несправедливости, нужно обладать кристальной чистотой души. Но у нас все наоборот: грешники сетуют о размножении зла, святые — радуются этому. Почему так? Да потому что они понимают, что без зла не спасти себя. Рыба, которую подняли с самых темных глубин океана, на поверхности погибнет, за отсутствием давления. Так и человек, если на него не оказывают давление, быстро погибает. Это относится ко всем аспектам, будь то моральный, интеллектуальный или физический. Каждый считает, что его внутреннее устроение лучше других, но это не так. Мы все равны перед Ним, и со всех людей Он спросит одинаково.
Эвелин закончила свой монолог и молча смотрела на Марка. Он не знал, о чем еще можно её спросить. В голове крутились слова, которые мешали формированию нового вопроса. Но не зря говорят, что самая быстрая и стремительная вещь на свете — мысль.
— Эвелин, у меня есть еще один вопрос, — Марк подбирал слова, чтобы выразиться как можно понятнее. — Зачем Всевышний нас наказывает?
— Скажи, Марк, если угождать во всем ребенку, идти у него на поводу, исполнять любую прихоть, никогда не наказывать, что вырастет из такого чада?
— Чудовище! Любого ребенка надо воспитывать, в меру наказывать и поощрять. — Марк понял, что сам частично ответил на свой вопрос.
— Вот именно! Все страдания и лишения посылаются нам свыше, чтобы наставить на правильный путь. Отец, если любит свое дитя, обязательно должен наказывать его. Иначе вечно бунтующая человеческая природа возьмет свое. Наказание имеет своей целью не месть, а наставление в целях вразумления. Твой вопрос о наказании по своей сути близок к предыдущему. Злые порочные верхом на коне, а праведные — в лишениях и страданиях. Почему?
— Не знаю, к сожалению, так устроен мир!
— А может быть, к счастью? Если бы все было так просто устроено, все бы люди придерживались правил и заповедей. А теперь я спрошу тебя, Марк! Ты замечал, что счастье тем ценнее, чем сложнее ты его воздвиг?
Половина вопросов, поставленных Эвелин, так и остались висеть в воздухе. Как понял Марк, ответ на них он должен найти сам. Он не понял, как они перетекли из разговора о наказании к разговору о счастье!
— Ну да, наверное, это так. Никогда не задумывался над этим, — признался Марк.
— Хотя, если хорошо подумать, счастье — это путь от страдания к обретению смысла жизни. Счастье — итог достижения поставленной цели. Стремление к счастью это долгий тернистый путь. Если радость может быть внезапной и неожиданной, счастье таковым быть не может по причине своей сути. И, Марк, я уже не первый раз слышу эту фразу: «я никогда над этим не задумывался»! Ты над чем-нибудь вообще задумывался? Что ты хочешь получить от своей жизни? Какова цель твоего существования?
— Ну, — Марк растерялся. — Как-то сразу и не скажешь. Хочу прожить долгую и счастливую жизнь, когда-нибудь найти себе жену, вырастить двух детей и…
— Ты говоришь мечты, а не цель! — перебила его Эвелин. — В этом случае цель может быть только одна.
— Да не знаю я цель своей жизни! — покачал головой Марк.
— Ты проживешь долгую счастливую жизнь, умрешь и на этом все? Итог твоего существования, если ты не сможешь взять в могилу ни деньги, ни дом, ни машину? У савана карманов нет. Зачем мы получаем образование, зарабатываем деньги, создаем семью, если это на время?
— Если так рассуждать, то можно вообще ничего не делать! Я согласен с тем, что все это дается нам на время, но по-другому просто быть не может. Впервые слышу настолько категоричную точку зрения.
— Категоричную? Нужно обогащать душу, а не тело. Ты так говоришь, потому что думаешь, будто жизнь одна!
— Одна? А что есть вторая?
— Конечно, есть. Жизнь текущая лишь подготовка к жизни настоящей. Это наша проверка на прочность: кто сломается, погибнет и тут и там.
— Ммм, — пробормотал Марк, — Вы сейчас говорите про жизнь после смерти?
— Да, Марк, именно про нее!
— Вы верите, что после смерти нас ожидает новая бесконечно прекрасная жизнь?
— Вопрос должен был звучать риторически. Зачем ты задаешь мне вопрос, если знаешь ответ?
— Ну да, тоже верно! Значит верите!
— Почему всегда найдутся безумцы, пренебрегающие радостями нашего мира? Почему им плевать на эту жизнь, а они ждут «настоящей и истинной».
— Не знаю, они как, Вы заметили, «безумцы». К тому же, я никогда не встречал таких. «Хотя Эвелин может сойти за такую безумную» — мрачно подумал Марк.
— Может они безумцы, потому что не хотят принимать участия в нашем безумии?
— Ммм, — Марк прищурил правый глаз. — Предлагаю сменить тему, потому что мне становится немного сложно продолжать беседу.
— Как тебе будет угодно, — спокойно сказала Эвелин.
Марк потянулся и, прикрыв рот рукой, зевнул.
— Кажется, мне пора спать.
Они начали разговор на одном полюсе, а закончили совершенно на другом. Казалось, все это происходило плавно, но если присмотреться, то различия были громадными. Голову Марка распирало от потока информации, полученной в течение какого-то часа. «Чувствую, что сразу не усну. Хотя, если Джесс не спит, можно поговорить с ней». Марк хотел уже встать и пойти в свою комнату, как в голове появился вопрос, который он давно хотел задать Эвелин.