— Видимо, стоит произвести танец клинка! — Эвелин встала со стула.
— Эвелин, нет! — Марк встал перед ней. — Ну, какая тебе разница, где они живут?
— Может, ты хочешь его отпустить после нашей милой беседы? — Эвелин сурово посмотрела на Марка.
Честно сказать Марк растерялся, услышав подобный вопрос. Они не могли убить Готфрида и не могли отпустить его. Тогда что же с ним делать? Хотя, вернее было сказать не «они», а «он». Он не мог убить Готфрида, зато Эвелин, как понял Марк, была способна абсолютно на все.
— Нет, мы не должны его отпускать! — Марк не хотел показаться трусом. — Но если ты и дальше будешь тыкать в него ножом, он умрет от потери крови! Неужели нет другого способа получить ответы на твои вопросы?
Примерно минуту Эвелин смотрела на Марка, прожигая его взглядом голубых глаз. Минута, казавшаяся вечностью. Марк чувствовал, что внутри неё заключена сила, с которой ему не совладать. Эвелин улыбнулась и повернулась к Готфриду.
— Ну, что мне с тобой делать, а?
Она подошла к нему и стала гладить его по голове. Марку показалось, что Готфриду было проще испытывать боль от Эвелин, нежели эти непонятные поглаживания. Эвелин взяла его за правое ухо и поднесла к нему нож.
— Где ваше селение, Готфрид?
Он поднял голову и посмотрел на неё ненавистным взглядом. Она кивнула головой и глубоко вздохнула. Марк, видимо, отвернулся в этот момент, но когда повернул голову на пронзительный крик, то увидел на полу два уха. Эвелин же стояла и гладила Готфрида ножом по окровавленной щеке.
— Больно? Тебе нужно сказать лишь место, мой хороший, — голос Эвелин стал елейным. — Скажи мне, и твои мучения мигом прекратятся.
Марк смотрел на Эвелин и поражался её жестокости. Бабуля, которой пора подумать о душе, отрезает человеку уши, словно свинье. Если после философских разговоров Марк восхищался Эвелин, то теперь он презирал и ненавидел её. Он был против этой затеи с пыткой. Против того, чтобы Эвелин Ламберт превратилась в Томаса Торквемаду. Он был наблюдателем, свидетелем и соучастником, но не мог остановить страшное действо!
Эвелин расхаживала перед Готфридом взад-вперед, поглядывая на свой нож. Её правая рука по локоть была забрызгана кровью, а волосы были растрепаны. Марк решил подышать свежим воздухом, а заодно проверить Джесс, которой не было уже, довольно, продолжительное время. Он быстро покинул землянку и сквозь ветки валежника выбрался наружу. Джесс стояла возле маленького дуба, положив голову на дерево. Марк подошел к и обнял за плечи. Она повернулась к нему и уткнулась головой в грудь.
— Он еще жив? — поинтересовалась Джесс.
— Да. Эвелин отрезала ему оба уха! Он хочет показаться сильным, но у него это не получается.
Джесс, услышав эти слова, подняла голову и раскрыла рот. Она отошла от Марка, обхватив шею руками. Минуту она стояла и молчала, а потом произнесла:
— Марк, её нужно остановить, иначе…
— Остановим мы её и что дальше? Мы живы только из-за Эвелин, поэтому пусть делает то, что считает нужным.
Джесс с возмущенным видом пошла к землянке.
— Джесс! Стой, — Марк пытался схватить её за руку, но не успел. — Не пытайся препятствовать ей.
Она исчезла в темноте землянки, и Марк двинулся следом за ней. Когда он вошел, его глазам предстала ужасная картина. Готфрид сидел связанный на стуле, опустив голову. Он больше не дышал и не переводил дух после очередной пытки Эвелин. Из его груди торчала рукоятка ножа. Эвелин сидела на стуле и расчесывала волосы. Марк подошел к ней и грубо схватил за плечо.
— Ты что натворила? Зачем ты убила его?
Джесс стояла немного поодаль, смотря на безжизненное тело Готфрида. Даже сквозь тусклый свет, который выдавала керосиновая лампа, было видно её мертвенно-бледное лицо.
— Ты безумная, ненормальная старуха, — не унимался Марк. — Будь ты проклята!
— Посылая кому-либо проклятие, навредишь более себе, — Эвелин посмотрела на него. — Его звали Готфрид Райнер. Я знала про него абсолютно все. Знала имя, все его мысли, каждую клеточку его мозга. Нужно было лишь выведать место, где находится Рафаэль!
— Если ты знала имя, почему сразу не спросила про место! — спросил Марк. — Зачем все усложнять?
— Вы не представляли, что это был за человек, зато я прекрасно знала, кем был Готфрид. — Эвелин встала со стула. — Хочешь узнать про него несколько любопытно фактов? Хочешь, Марк? Если бы ты видел его злодеяния, ты бы пытал его как индеец тупигуарани. То, что сделала с ним я, было милосердием. Смерть от ножа в сердце — слишком легкая кара для такого беса.
— В чем он повинен, Эвелин? — Марку это было абсолютно неинтересно.
— Помнишь, Габриэль говорил, что на трассе пропадало много машин? — спросила у него Эвелин. — Пропадали целые семьи! Взрослых убивал Стив с Эриком, а маленькими занимался Готфрид, — она посмотрела на мертвое тело. — Иногда патология человека кроется под маской нормальности. Готфрид любил насиловать маленьких девочек и разбивать их головы о камень. Видел пятна крови на камне, у которого ты нашел браслет? Это Готфрид убивал на нем детей. Дробил их черепа и кости…
— Откуда ты знаешь? — Марку такая информация показалась, довольно, сомнительной.
— Видела это собственными глазами! Если вся их свора приглядывала за мной и Габриэлем, то я следила за ними еще пристальнее. — Эвелин взяла в руки тряпку и стала вытирать засохшую кровь. — Чуть более месяца назад Габриэль нашел тело девочки. На вид ей было лет шесть-семь. Лицо было изуродовано, с головы снят скальп, уши и соски отрезаны, а с худеньких бедер снято мясо. Это свирепое убийство можно было приписать кому угодно, хоть зверю. Но зверь не оставляет напоминаний о том, что сделал. На спине девочки были написаны две буквы: Г.Р. Рассказать что-нибудь еще, Марк?
— Если пропадало так много людей, почему их не искали. В лесу находили изувеченные тела, а полиция ничего не делала? Как так? — негодовал Марк.
— На протяжении восьми лет полиция прочесывала лес вдоль и поперек, но не обнаружила признаков жизни ордена Апокрифос. Мертвые тела стали списывать на нападения диких животных, — голос Эвелин был ровным. — Теперь ты понимаешь, почему мне было важно узнать место!
— И где же они живут? — спросила Джесс.
— За водопадом у каньона. Водопад, который Рафаэль Даэнтрак романтично назвал Слезой. — Эвелин усмехнулась. — Ты думаешь, Марк, мне было приятно причинять ему боль? Я не моя сестра Маргарет. У меня нет к этому предрасположенности, в отличие от нее. Чтобы вытянуть из Готфрида информацию, мне нужно было стать жесткой!
«Жесткой» — подумала Джесс. — «Скорее жестокой. Жестокость — крайняя степень жесткости!» Вслух Джесс решила озвучить другие мысли.
— То есть сейчас ты оправдываешь свой поступок! Так получается, Эвелин?
— Я смотрю, вы оба не понимаете нашу жизнь, — Эвелин повысила голос. — Что бы сделали вы? Напоили, накормили, поговорили и отпустили? Спустя пару часов сюда заявился бы сам Рафаэль, забрал вас обоих, а меня повесил бы на дереве. Вы что, не понимаете, как нам повезло, что он попал в капкан и не добрался до Джеймса с Рафаэлем!
Марк молчал, а Джесс сверила Эвелин ненавистным взглядом. Обстановка была скверная. По всему лесу их разыскивают люди, а они стоят возле трупа и орут друг на друга. Если Эвелин узнала местонахождение ордена, то появился слабый шанс. Все, что требовалось — попасть в ближайший полицейский участок и сообщить необходимые данные. Вся загвоздка заключалась в том, что нужно выбраться из леса. Ночью.
— Что будем делать с телом? Здесь мы его явно не оставим, — спросила Джесс.
— Ночью отнесем куда-нибудь, — сказала Эвелин, несмотря на Джесс.
— Просто возьмем и бросим? — недоумевала Марк.
— Готфрид Райнер взял и бросил в этом лесу, по меньшей мере, восемь ребятишек. Да, Марк! Мы просто выкинем его, как кусок мяса. Так, вы оба, — Эвелин встала между ними. — На улицу — ни шагу. Как станет еще темнее, выберемся, чтобы выкинуть тело, а потом подумаем, что делать дальше.
— Нужно попасть в полицейский участок в Сентлере! — Марк не желал успокаиваться.