Представьте себе следующий сюжет... Воспитательница из детского сада, берет свою группу четырехлетних детишек и идет с ними гулять в лес, что характерно одна, в смысле одна из взрослых. В лес они углубляются достаточно глубоко и тут вдруг слышат рев и лязг. Ну и вместо того, чтобы сделать ноги из тревожного и непонятного места, храбрая воспитательница ведет детей прямо на шум, а там они выходят на просеку, на которой мужик, то ли на бульдозере, то ли на экскаваторе, делает дорогу, уж простите, но не помню точно, на чем он рассекал по тайге.
Мужик обрадовался, увидев дуру, приведшую толпу детей на стройплощадку с опасной техникой и пригласил их всех в гости в трактор (и вокруг него), после чего ввиду обеденного времени, достал хлеб, творог и сметану и всех накормил. Нет, я понимаю, что все механизаторы добрые люди, я сам сплошная доброта, даром что танкист. Но народ, вы мне скажите, сколько же этот мужик возит с собой жратвы на обед, коли её хватило на два, три десятка ребятишек нагулявших аппетит на лесном променаде. А ведь еще и воспитательница есть, которая наверняка умяла фунта два черняшки, под кило творога и литр сметанки (у шизофреников хороший аппетит, ибо только больная на голову, могла устроить детям такую прогулку).
Короче вспомнив этот рассказ и похихикав, я вдруг ощутил некое дежавю. Что то мне этот сюжет напомнил, было ведь уже нечто благостное, про бутерброды с творогом. Я напряг ослабленную, постоянным присутствием интернета память и она не подвела. По ассоциации с сэндвичем из черного хлеба и творга, всплыла из глубин подсознания фраза: "...сидит там какой-то здоровенный дядя и с аппетитом кушает что-то черное с чем-то белым...". Бинго, сюжетец то знаком и даже избит. Сказка о принцессе и дровосеке, вернее её Чапековский вариант, где дровосек вырубил лес под окнами больной Сулейманской принцессы, и стал под её окнами есть хлеб с творогом, на запах которого она вышла и была естественно накормлена этим добрейшим, как Советский танкист дядькой. Так что, добро пожаловать в Большую докторскую сказку Карела Чапека, глава "О ПРИНЦЕССЕ СУЛЕЙМАНСКОЙ", и было этих вариаций в разное время и у разных авторов - полный примус.
Обдумав ситуацию, я решил особо не винить Детгизовца за легкий плагиат, и действительно. Чапеку и остальным значит можно, а невольнику Главлита, значит нельзя?
Покосился я на книжную полку, где рядком стояли: "Буратино" Алексея Толстого, рядом с "Пиноккио" Карла Колоди, "Доктор Айболит" Корнея Чуковского, рядом с "Доктором Дулитлом" Хью Лофтинга, "Красавица и Зверь" Лепренс де Бомон, рядом с "Аленьким цветочком" Сергея Тимофеевича Аксакова, да и плюнул на это дело. Главное, что бы у детишек были сказки, а что и откуда, от лукавого это. А то очень я помню расстроился, когда узнал, что сюжет "Спящей царевны с семью богатырями", был почерпнут из древнеплеменных традиций, когда для молодых воинов, выделяли группу девиц, для утех на время боевой учебы, а потом их немного того, дабы не было утечек интимной информации. И только позднее стали проводить ритуал, при котором девицы засыпали, а просыпались с другими именами и официально совсем другим человеком, ничего не помнящим о ближайшем прошлом. Но это уже совсем другая история, про Маугли, медведя Балу и пленных самок бандерлогов...
Все начиналось с букваря
Все мои друзья, периодически заводят разговор о литературе, вернее о Книге, как о явлении и естественно ее роли в нашей жизни. И я тоже хочу добавить свой голос к этой Оратории, кое-что о детском восприятии книг...
Читать я начал чуть ли не в пять лет и это благодаря моей бабушке, бывшей Смолянке, которая владела многими знаниями. Читать меня учили по очаровательному советскому Букварю, и помню у меня появилась сильнейшая мотивация, когда я на дальней странице увидел картинку со школьницей, целеустремленно куда-то идущей, с повязкой санитарки на руке. Бабушка сказала, что это Сестра милосердия и я решил, что девочка идет на войну, и стал учиться еще прилежнее, дабы поскорее прочитать об ее приключениях.