- Мальчик, - произнес я, привлекая внимание к себе, помимо меня в кабинете были некромант, капитан и рядом со своим пациентом примостился целитель, недовольный таким ранним допросом. «Больной должен прийти в себя», с этими словами он не подпускал к мальчишке два дня после того, как он очнулся. Мальчишка посмотрел на меня своими голубыми, почти синими глазами так, что мне не нужно быть телепатом, чтобы понять без слов, о чем думал, сидевший передо мной: «Сам ты мальчик». Без обиды или недовольства, впрочем, это могли быть лишь домыслы и игра воображения. Но все же, это дало мне понять, что мальчишка с характером, и ему вообще-то все равно, кто перед ним, хоть сам Владыка Леса, или просто не знает, кто перед ним, что вполне может быть. Как сказал Аластер: «Память его немного подводит, но это было ожидаемо в его ситуации». Ну что же хватит гонять мысли, надо представиться.
- Давай знакомиться, меня зовут Князь Ставрос Вепрь.
Часть 10: Прежняя жизнь.
«Главное — живой жизнью жить,
а не по закоулкам памяти шарить».
Фаина Георгиевна Раневская
Полина.
Мой сон был долгим. Я словно жила этим сном, состоящим из воспоминаний. Единственной странностью было то, что я чувствовала себя мальчишкой по имени Аполлон, маленьким маминым солнышком.
Я бегу по длинному коридору родового замка, надо спешить пока мама не досчитала до ста, она ведь намного быстрее меня, догонит. Проношусь по темно-зеленому, почти изумрудному ковру. В этом коридоре нет окон, но все прекрасно видно в свете магических свечей, и темно-серые каменные стены и деревянные панели, закрывающие их на треть, и настенные канделябры, выкованные из темного металла, в которых собственно и закреплены свечи. Я люблю этот замок, лишенный издержек роскоши, здесь мало где можно увидеть картины или зеркала в золоченных рамах, а если и увидите, то рамы на них будут деревянные, покрытые лаком, возможно, украшенные резьбой. Отец сам любит в часы отдыха взять в руки стамеску или долото, и погрузиться в мир стружек. Вот и большое зеркало в полный рос, в конце коридора, облагораживал он. Это зеркало очень старое, мамино приданное, оно переходило из поколения в поколение, пока не оказалось в этом замке вместе с маминой мамой. Я всегда останавливаюсь у него, куда бы ни бежал, и как бы ни спешил. Вот и сейчас резко торможу, из зеркала на меня смотрит мальчишка ростом в четыре пяди, рослый для своих пяти лет, черные непослушные волосы падают на лицо, а голубые глаза сияют от предвкушения. Отражение улыбается мне, вероятно, тоже видит наше с мамой сходство, а вот и она сама появляется в отражении. Такие же черные волосы и голубые глаза, она красивая женщина с алебастровой белой кожей, и стройным телом. Ее черты лица прямые, а чувственные губы цветом напоминают нежный персик. Она задумчиво смотрит на меня, не понимая, от чего в иной раз я прячусь так, что меня часами не могут найти, а в другой, как сейчас, даже и не пытаюсь спрятаться. Но вот она отбрасывает ненужные мысли, качает головой и улыбается.
- Аполлон, - не знаю, почему она мне дала такое имя, ведь я и отдаленно не похож на златокудрого бога солнца, соседнего мира.
- Да, мам, теперь твоя очередь прятаться, - и она убегает со звонким смехом.
Видение обрывается, и какое-то время я блуждаю в темноте. Здесь нет ничего, даже понятие самого пространства здесь не применимо. Но вот проходит миг, и я снова иду по темным коридорам замка. Я знаю, что сейчас ночь, и что должен быть в постели, но мне слишком интересно подглядывать за родителями, когда они об этом не подозревают. Дверь кабинета отца приоткрыта, от этого небольшая часть коридора освещена проникающим из-за нее светом. На цыпочках пробираюсь ближе и заглядываю внутрь. Маму обнимает высокий, могучий как медведь, седой мужчина со смуглой кожей, в его карих глазах плещется нежность к женщине в его крепких руках, они больше похожи на отца и дочь, чем на мужа с женой, но это действительно мой отец. Вот он прижимает ее еще сильнее к себе и нежно целует в губы, вскоре поцелуй становиться жарким, их души пылают от любви, и они перебираются на диван. Одежда летит на пол, когда на отце остаются только штаны, а мамины руки, бродившие по его превосходному телу война, касаются бьющейся жилки на его шее, она разрывает поцелуй, а ее глаза наливаются кровью. В следующее мгновение, клыки прокусывают кожу, а отец издает стон, откинув голову для удобства. Я затаив дыхание, смотрю, как мама смакует каждую каплю темной красной жидкости, подобно хорошему вину, что любит иногда выпить мой отец. Его рука перебирает длинные волосы вампирши, он периодически со стоном закатывает и закрывает глаза, словно от непередаваемого блаженства. Но через пару минут, она отрывается от шеи и довольная слизывает капли крови со своих губ, и начинает зализывать укус на шее отца. В следующий момент он замечает меня и подскакивает, чуть не уронив сидящую на нем маму, но сам в тот же момент заваливается обратно, на ватных ногах и с головокружением, не побегаешь.