Таких воспоминаний было много, счастливое детство проходило в родовом замке деда Ахлид, расположенном в горах. Здесь господствовала длинная зима, но весна и осень были мягкими, а лето удивительно теплым и щедрым на зелень. По склонам гор паслись как стада самых обычных овец, коз, коров и коней, так и не самые распространенных в мире существ: рыжих яков и полуразумных усатых оленей. Нередко, к нам в гости залетали драконы, особенно мне запомнился дядя Макмаруз. Это был первый дракон, которого я видел. Темно-красный с природным узором из желтых чешуек он приземлился на луг, где мы гуляли с отцом, и превратился в высокого мужчину с красными волосами и желтыми глазами. Не сказать, что я испугался, скорее удивился, да и к тому же был слишком мал.
Все воспринималось так легко и так привычно, одновременно с этим понимая, что Аполлон Аркад Дэ Арура и есть я, но также и Рурина Аполлинария Аркадьевна пятидесяти пяти лет от роду…
Часть 11: Пустота.
«Кто-то когда-то сказал, что смерть — не величайшая потеря в жизни.
Величайшая потеря — это то, что умирает в нас, когда мы живем...»
Холм одного дерева.
Все изменилось, когда вышел срок моего пребывания в доме матери, мне исполнилось семь лет, после чего последовал переезд в семейное гнездо Арура, дом отца и бабушки. Но солнечное поместье на территории королевства, стало западней для нашей семьи.
Новый дом был ничуть не хуже прежнего, он был просто другим, он меня чем-то тревожил. И с каждым прожитым в нем днём, тревога внутри меня нарастала словно снежный ком, пущенный со склона Бириды, самой высокой горы недалеко от замка Алхид, превращающийся в лавину, настигшую меня. Это случилось, когда отец сообщил, что должен ненадолго уехать по делам, он и до этого так делал. Но тревога, терзавшая мое сердце, заставила меня отговаривать его о поездки. Сначала, просто просил отложить дату, подумать основательней, потом, начал давить на жалость, мол, опять бросает нас с мамой одних, в чужом для нас пока ещё доме, но мои стенания были напрасны. Целеустремленность Аркуда Тихон Дэ Арура была известна многим, как и его твердолобость.
За пару дней до отъезда я не отходил от него ни на шаг, постоянно просил остаться, приводил пусть и детские, но доводы. Но что крепостной стене одна «горошина», пусть и выпущенная из пушки. Утро того ужасного дня наступило слишком быстро, мама прощаясь целовала отца, напутствуя ему не злоупотреблять алкоголем и не подпускать к себе проходимок, на что он только посмеивался. Я же смотря на них, закипал, моя истерика стала неожиданностью для всех, я кричал и отбивался от мамы, пока та пыталась оторвать меня от ноги отца, в которую вцепился не хуже клеща.
- Нельзя тебе туда, нельзя, нельзя, - кричал я, срывая голос, - не пущу.
- Поль, мальчик мой, я рада, что ты начал вести себя как ребенок, но ты выбрал не то время, - прекрасная женщина, что звалась моей мамой, пыталась меня утихомирить. А отец поражался, откуда в этом маленьком теле взялись силы. В итоге оттащить меня смогли лишь, когда усыпили сонным порошком из запасов мамы, правда, вместе с гачей, которую я так и не выпустил из рук.
Проснулся я глубокой ночью от прогремевшего взрыва и шума наполнившего наш дом. Выбежал из комнаты и устремился на первый этаж в холл по коридорам для слуг, такие не очень тайные, но незаметные узкие проходы. За дверью, спрятанной в стене холла, были слышны голоса чужаков, но из-за всеобщего шума их было не разобрать. Но голос матери я не мог не узнать. Приоткрыв дверь, так чтобы только одним глазом подсматривать, увидел удручающую картину, более двадцати мужчин в странной форме с нашитым на груди знаком солнечной короны стояли, окружив схваченную двумя воинами коленопреклоненную маму. Вперед выдвинулся их главный, с надменным выражением лица, он довольно ухмыльнулся, глядя на пойманную вампиршу.
- Вот ты и попалась милочка, думала, сможешь от меня скрыться, от величайшего истребителя нелюдей, таких же тварей как ты, - окружающие довольно загалдели, поддакивая, что это, действительно так.
- О, я прекрасно знаю, что ты сейчас не сильнее человека, вампирши крайне медленно восстанавливаются после родов, тем более, если ребенок полукровка. Кстати, где твой сученыш, я с удовольствием сверну ему шею, - он расхохотался, а мама молчала.
- Что молчишь? Надеешься на своего муженька, предавшего человеческий род, как смешно, он не спасет тебя, не сможет. Ответь мне, Эос, где зеркало Грани, и возможно тогда, я подарю твоему сыну легкую смерть, ему ведь не выбраться из этого дома, - этот мужчина говорил очень уверенно, и он не врал, я бы почувствовал, впрочем, как и мама.