- Ну так, куды его, княжна, - густой бас домового, я слышал сквозь вату, - да, не переживайте, это нормально, его всегда после в сон клонит, а сегодня так и вовсе умаялся за вами бродить. Могли бы и не так далеко уводить его, чтобы поговорить, да хоть на той же кухне, мы б не выдали, - все же мне не показалось, что она вела себя странно, промелькнуло в моей голове, перед тем как окончательно уснуть…
Клохтухи* - клохчущая курица, наседка.
Рупь** - один рубль.
Часть 18: Неожиданная встреча.
«Кому неведомо всегдашнее несоответствие
между тем, что человек ищет и что находит?
Николо Макиавелли
Поль
То, что я проснулся не в покоях князя, понял сразу, стоило лишь открыть глаза. Высокий каменный потолок узкого коридора скрывался полутьме, а стены равномерно сужались, и это не было оптической иллюзией, ибо обратная перспектива встречается в реальности крайне редко. Я лежал в тупике коридора, где мне устроили постель из пахнущего травами матраца, подушки из овчины и шерстяного пледа, вышедшего из под умелых рук домовушек, только у них получались такие уютные, теплые вещи. Озадаченно оглядывая нагромождение из старых шкафов, комодов и просто деревянных коробов, которыми был заставлен недлинный коридор, в котором вообще отсутствовали двери и окна, вероятно, сам коридор был ошибкой планировки, и его использовали как склад мебели. Леди поблизости не оказалось, определить время было сложно, но чутье подсказывало, что ужин уже закончился. Слабый свет магических светильников висевших в начале коридора позволял рассмотреть очертания предметов, цвет, и то благодаря вампирскому зрению, но, а меня и вовсе было не увидеть в этом закутке. Такая обстановка меня не пугала, скорее и вовсе казалось знакомой, привычной, вот оно мое любимое место. Интересно, почему я выбрал этот коридор своим убежищем, ведь в замке меня здесь не гнобили, не доставали, либо это печальное последствие произошедших в раннем детстве событий, выливающееся в желание спрятаться в укромном месте, либо что-то еще, но вот что? Внимательно рассматривая обстановку, в уме прикидывал, где бы здесь я устроил тайник или схрон, ну должен же он быть у каждого ребенка, где он хранит свои сокровища. Да-да, я романтик, но уж какой есть, еще при жизни Полиной любил играть в поиски клада и подобное, писал тайные послания, разгадывал тайны. И сейчас передо мной очередная тайна, и не просто какая-то городская легенда, а завязанная на мне. Хм, я уже в предвкушении. Вставал я с желанием перекопать тут все, но найти кусочек утерянной памяти. И если бы не бросил взгляд за спину, то тут же начал осуществлять задуманное, но то, что я увидел, удивило меня настолько, что все предыдущие мысли вылетели из головы в мгновение. Большое черное зеркало в резной деревянной раме, занимало почти все пространство тупиковой стены в ширину. Не думая шагнул к нему и провел рукой по завиткам рамы, которые когда-то выводил мой отец.
В одном из кабинетов, переделанном под мастерскую, за столом, склонившись со стамеской в руках над деревянным бруском, стоит отец. На его лице сосредоточенное выражение вперемешку с блуждающей улыбкой, он наслаждается процессом. Вот он откладывает в сторону инструмент, поднимает брусок, сдувает с него деревянную стружку, всматривается в намечающиеся завитки и рябиновые грозди. Берет графитовую палочку и наносит линии, помечая, где нужно подправить и кладет заготовку на стол. Его взгляд натыкается на меня, вцепившегося в крышку стола и с замиранием сердца следящего за творящимся здесь чудом. Он по-доброму ухмыляется, смотря, как я балансирую на подкаченном чурбачке, стоя на носочках. Вот моя подставка сильно пошатнулась, и я падаю, но не достигаю пола, меня подхватывают сильные руки смеющегося надо мной отца и тут же меня подбрасывают в воздух, сердце аж замирает, а в глазах неописуемый восторг, который еще больше веселит этого могучего мужчину. Аккуратно ловит меня и, пододвинув к столу крепкий стул, ставит на него, вручает стамеску, предлагая помочь сделать маме подарок, как от такого можно отказаться. По сути, всю работу делает отец, обхватив мою крохотную на тот момент руку с зажатой в ней стамеской, врезается ей в дерево и светлая как масло ровная стружка закручивается в спираль, оставляя под собой ровную канавку на месте будущего завитка. Но счастье от ощущения причастности к чуду помню до сих пор.