Мальчишка нашелся на внутренней террасе. Облокотившаяся плечом о столбец, как и прежде худая фигура Поля была неподвижна, ветерок трепал выбившиеся из давно не переплетавшейся косы волосы. Полузакрытые глаза следили за соседской кошкой, решившей поиграть во внутреннем дворике моего дома. Его лицо было почти столь же болезненно бледным, как и при его появление здесь пол года назад, а темные круги добавляли ему лет. В душе сразу же шевельнулся червячок непонятной вины, но интуиция настойчиво уверяло, что все это из-за меня…
- Поль, - он вздрогнул от звука моего голоса и нерешительно повернул ко мне голову, секундная задержка и упрямо сжатые губы с опущенными вниз уголками медленно начали раздвигаться в счастливой улыбке. Смотря сияющими глазами, он поднялся и засеменил ко мне, уткнулся лицом в пояс рубахи, со всей силы сжимая на моей талии руки.
- Эй-эй, раздавишь, - видя столь не прикрытое счастье от моего возвращения, на сердце теплело, но я не забывал и о словах керы, хотя можно было обо всем догадаться по его осунувшемуся лицу и выпирающим ребрам. На нем и так-то были одни жилы, да чуть-чуть мяса наросло, пока он здесь отъедался по рациону почти, что взрослого кентавра, а за три дня полугодовые усилия пропали всуе.
- Ага, раздавишь тебя, - посмеиваясь, отстранился парень.
- Ты чего здесь голодовку устроил? Стоило мне за порог, а ты сразу чудить, да здоровье портить, - серьезно спросил его, но он лишь поморщился как от зубной боли и отвел глаза.
- Уже нажаловались? – убито толи спросил, толи ответил сам себе.
- А как же, ведь волнуются, - встал на защиту няньки, - хоть бы объяснил причину своего поведения, - левая бровь поднялась, а правая опустилась, правая часть верхней губы вздернулась, приоткрывая вид на десну, такого скептически перекошенного выражения лица я еще не встречал.
- Зубы у меня начали меняться, - буркнул обижено, - это что-нибудь изменит?
- Зубы?
-Ага, - кажется, действительно тяжелый случай. Мальчишка был уже не просто мрачный, а злой, веко над глазом нервно дергалось, а крылья носа гневно раздувались, и ведь такая смена настроения произошла меньше чем за минуту.
- Болит? – как бы невзначай спросил его, наступила очередная смена настроения, теперь на лице проступило недоверие, а в глазах заплясал огонек.
- Поверил,- прыснул этот ненормальный и захохотал, у меня от этого чуть приступ ярости не случился, потешается он на до мной. Вот возьму розги в зубы и отхожу по мягкому месту. Что я говорил о том, что готов простить ему все, забудьте, не было такого.
- Вот же, чудовище…
- Ага, - довольно согласился замухрышка.
- А, правда будет? – если он надеялся увести разговор от темы, ему это не удалось, внешний вид все испортил.
- Нет, не будет, - утерев выступившие от смеха слезинки, произнес он серьезно, - извини, но врать тебе я не хочу, а правду оставлю при себе. Не беспокойся, жизни моей ничего не угрожает, а вынужденная диета закончится уже завтра, так нужно по веской причине, - очередная тайна или заскок в исполнение клыкастого мне был не по душе. Выведать что-то сейчас было невозможно, будет молчать до тех пор, пока сам не посчитает нужным раскрыть передо мной карты. Обычно это происходит тогда, когда исправить что-то уже поздно…
- Пойдем, наша заботливая нянюшка ужин сготовила, голодный ведь с дороги, поешь, а я за компанию воздух понюхаю, - совсем спокойно, с какой-то, можно сказать, материнской нежностью в голосе позвал за собой Поль, шагнув в направлении кухни. Порой я его совсем не понимал. То он вел себя не в пример мудрее любого взрослого, то устраивал детские проказы, как и подобает его возрасту, а то и вовсе становится, как не от мира сего. Частенько бормочет себе что-то под нос, что и слова не разобрать, любит с предметами поговорить, со стороны это вообще забавно выглядит. Я как-то застал такую картину, когда у него чуть каша не сплыла, но он успел ее сдвинуть на край печи и открыть крышку, недовольно поговаривая что-то вроде «чего раскочегарилась , чай не сжечь все хотим, а ты чего убегать из кастрюли собралась, чего на месте не булькается?», при этом говорил с таким серьезным выражением лица. Стоило только вспомнить, а на смех уже пробивает. А сколько восторга у него было, когда он исследовал дом. Залез в каждый уголок, собрав на себя всю накопившуюся в доме пыль. Его интересовало все: светящиеся лишайники на стенах, мох в сенях, кладовые со старым хламом, мастерская с кузней, в которой давно не разжигали печь, залез и на крышу и в погреба, обследовал все дворовые постройки, радуясь каждому найденному гвоздику. После чего начал приводить все в порядок, мыл, тер, сортировал вещи, стараясь разузнать о значении и истории каждой, что-то из этого шло в дело, как чугунная глубокая сковорода, со стенками в ладонь высотой, которую он окрестил «ладкой», рагу, да и другие блюда выходят у него в ней очень вкусными. Швейные наборы матери и бабушки перекочевали в комнату, отведенную им под его «уголок творчества», как и маленький ткацкий станок, что был отремонтирован им самим. По сути, с его появлением, в доме потихоньку оживало все. Комната, где раньше женщины рода занимались шитьем и другими делами, кухня наполнилась живым теплом печи и запахом свежеиспеченного хлеба, а в мастерской летала стружка, когда Поль брался за дерево, ведь ему постоянно что-то было нужно, то крючки, то полки, то табуретки. Их он вообще наделал в первую очередь и расставил по всему дому, в моечной, и то одна имелась. Он, даже посмеиваясь, говорил, мол, при его росте не хватает копыт, как у кентавра, потому в доме будут жить его подставки о четырех деревянных ногах. Но когда нашел деревянные руки, сделал вид, что и не видел вовсе, я тогда случайно краем глаза увидел, как он их доставал из короба. Но ни за обедам, ни после ни разу не спросил, от чего я имя не пользуюсь. А ведь он прекрасно видел такие у нашего лекаря, который раз в недельку, да заглядывал к нам, посмотреть на состояние здоровья болезного ребенка. Может, кто просветил о моих отношениях с артефактами и магией вообще, а может вековая мудрость, мелькавшая порой в глазах юного мага крови, не была игрой моего воображения? Встречал я уже тех, кто ведает о многом и видит больше других, но при этом не кажут этого. Мальчишка как то бросил в разговоре фразу, сказав, что она принадлежит великому писателю Вильяму Шекспиру, что известен всему миру. Не знаю с чего он это взял, у нас о нем точно не слышали, а вот его высказывание запало в душу, ведь оно отражало натуру седовласого мальчишки: «Имей больше, чем показываешь. Говори меньше, чем знаешь».