- Молитв не надо, хватит твоей искренней благодарности, Аластер, - хитроватая полуулыбка, быстрый взгляд в сторону старика, этого было достаточно, чтобы понять – над ним потешались, и лишь имя сорвавшееся с ее губ перед тем, как растаять - Аполлинария…
- Аполлинария, - четко произнося каждую букву имени, словно смакуя, произнес внук, - я запомню…
- Эк, - крякнул капитан, после ее исчезновения, не ожидал он такого от погони за мальцом. А посмотрев, на не пришедшие в норму бледные лица молодых бойцов, только разменявших пятый десяток лет, понял, что не он один избежал чудом касания Вечной леди. Он прекрасно осознавал, что сущность, встреченная ими на озере, не могла ее быть, но вот мысль о том, что посланницей вполне, проскальзывала на всем обратном пути до «суши». Аполлинария – это имя запомнили все…
Ловя на себе суровый взгляд деда, обещавший все кары небесные глупому внуку, Аластер, молча, шел, неся свою ношу. Вглядываясь в безмятежное лицо, что еще утром несло на себе след боли, все больше и больше находил это сходство ненормальный и необъяснимым. Внешность, ощущение от общения с личностью, интонации голоса, он слишком хорошо знал мальчика Поля, чтобы не увидеть его черт в призрачной женщине. А их имена – Аполлон и Аполлинария, просто вариации, мужское и женское, и потом, откуда женщина знала имя целителя?
Уйдя в свои размышления, Аластер не замечал, что не проваливается в ямы, а спокойно бредет по щиколотку в воде, словно невидимая тропа появилась в толще воды, или же сама вода уплотнялась под его стопами. Остальные же еще отходили от встречи с призраком и были заняты передвижением. Лишь цепкий взгляд некроманта, ловивший все происходящее с его единственным внуком, да капитан Солар, решивший пройти по «следам» целителя и тут же провалившийся по пояс, заметили странность. Но обратный путь был пройден. В шагах двадцати от кромки воды виднелась временная стоянка остального отряда, уже разведшего костер, от того в воздухе витал запах мясной похлебки из подстреленного по пути кролика. Завидев кромку озера, вои поспешили выбраться на сушу, дабы поскорее просушить сапоги и мокрую одежду. Целитель же на последних пяти метрах выхода из воды начал резко замедляться, а шагнув на сухой травяной покров леса и вовсе замер на месте. На его лице отразилась вся гамма чувств удивления и непонимания, а потом и неверия. Заметив это, капитан с долей обреченности в голосе спросил: « Что ещё, Аластер?» Но маг, словно не слыша вопроса, опустился на колени, аккуратно укладывая ребенка на землю, за его действиями следили теперь уже все, а в глазах явно читалось – снова он чудит…
Прижимая руку к груди Поля, он, не веря происходящему, вслушивался в крайне медленное биение сердца, каких-то пять ударов в минуту, но боги, оно билось. Не уйди он в себя и не отрешись от окружающих звуков, он бы наверное и не почувствовал под рукой нерешительный удар в детской груди в момент выхода из озера. И вот отринув мысль о невозможном, проверил – живой…
- Живо мне коня! - решительный возглас разорвал тишину леса, согнав всех птиц и зверье с мест, где они притаились. Властный голос словно и не принадлежал, подскочившему целителю. Не раздумывая, кто-то из воев в ту же секунду отдал поводья своего скакуна. Аластер стянул с себя плащ в мгновение и завернув в него ребенка, сунул того в руки воя, а сам вскочил на коня.
- Давай, - кинул ему, угнездившись в седле, и тот без лишних раздумий вернул ношу. Лишь когда он пришпорил коня, капитан и некромант вышли из оцепенения.
- Куда? - слившись в один возглас прозвучали их голоса, но до этого строптивый жеребец, не подпускавший к себе никого кроме Лекса, своего хозяина – разведчика, которому зачастую требовалась скорость в проводимых им операциях, от чего тот долго и упорно приучивал этого быстроногого скакуна со взрывным характером, сейчас с послушностью мерина уносил на себе всадника, прижимающего к себе ребенка, в котором еще теплилась жизнь…
Часть 8: Суматоха.
Мне наша квартира передачу
«Что? Где? Когда?» напоминает!
Не поймешь, что где находится и когда все это кончится!
Каникулы в Простоквашино. Мама Дяди Фёдора.
Вернувшийся отряд, наблюдал странную картину, во дворе и в самом замке не было ни одного не занятого каким-либо делом человека. Народ сновал туда-сюда. Пойманный за шиворот сын конюха, ответил, нервничая, что выполняет поручение господина целителя и очень спешит. В коридоре, ведущем в покои князя, стоял бедлам, слуги носились как угорелые, кто-то с полотенцами, бельем, кто-то с ведрами и тазами с водой. Привалившись к стене, внутри декоративной арки, сложив руки на грудь, стоял князь. Волевой мужчина с яркой внешностью выбивался из этой суеты, отстраненно наблюдая за людьми. Высокий и широкоплечий, он еле помещался в двухметровой арке, черные волнистые волосы спадали на хмурящееся лицо, но при внимательном рассмотрении можно было заметить пляшущих чертят любопытства. Ну, ещё бы, остановленные им пару раз слуги, в спешке, на ходу отвечали, что им некогда, князю, которому они служили. В покои, принадлежавшие по праву ему, его не пропускала стража, бледнея и заикаясь от своего же нахальства и страха быть наказанными, но все же отказывала в доступе к апартаментам. А получив один раз ведром и будучи облитым, не спешил уходить из своего укрытия…