Но «Одиссей» был не одинок. К его носовой части был прикреплен крепкий и бодрый, упитанный и заправленный «Водолей», «Водолей» без течи и без облака газа. «Водолей» мог вместить со всеми удобствами двоих, а в случае крайней нужды, если потесниться, и троих. В независимости от того, что случилось с «Одиссеем», «Водолей» мог спасти экипаж. Совсем скоро. Лоувелл знал, что возвращение на Землю потребует около сотни часов. Воздуха и энергии ЛЭМа хватит только на 45 часов – именно столько требовалось бы для посадки на Луну, стоянки там в течение полутора суток и обратного полета к «Одиссею». И это количество воздуха и энергии рассчитано только для двоих. Если появится еще один пассажир, расчетное время уменьшится соответственно. Запасы воды на лунном модуле также ограничены.
Но Лоувелл осознавал, что «Водолей» в данный момент был единственным вариантом. Он бросил взгляд через всю кабину на Фреда Хэйза, пилота лунного модуля. Из троих Хэйз лучше всех знал ЛЭМ, и дольше всех тренировался на нем. Только Хэйз сможет выжать все до конца из скудных ресурсов ЛЭМа.
– Если мы собираемся вернуться домой, – сказал Лоувелл коллегам, – нам придется использовать ЛЭМ.
На Земле Либергот обнаружил падение давления в баке номер один примерно в то же время, что и Лоувелл. В отличие от командира экспедиции, ЭЛЕКТРИКА сидел в уютном и безопасном зале Центра управления в Хьюстоне. Он еще не был готов сообщить дурное известие экипажу, и он не испытывал больших надежд по поводу корабля. Либергот повернул голову вправо, где сидел Боб Хеселмейер, офицер по системам жизнеобеспечения ЛЭМа. И в этот момент они были одной командой, оба работали над спасением экспедиции и боролись с возникшим кризисом. Либергот смотрел на Хеселмейера через пучину мигающих лампочек и аварийных данных на своем мониторе, пока тот следил за индикаторами спящего «Водолея».
Либергот с завистью смотрел на маленькие идеальные цифры маленького монитора Хеселмейера, а потом мрачно посмотрел на свой. С обеих сторон монитора были ручки, при помощи которых обслуживающие техники снимали экран во время ремонтных работ. Либергот вдруг обнаружил, что уже несколько минут, как вцепился в эти ручки. Только после того, как он заметил, что тыльная сторона рук стала совсем белой и холодной, он разжал пальцы и потряс руками для восстановления кровообращения.
5
Уолли Ширра весь вечер смотрел на виски «Катти» с водой. Последние четыре часа ему приходилось улыбаться, пожимать руки, тянуть газировку, пока люди вокруг него с удовольствием напивались.
Ширра специально не задумывался о том, что здесь он один был в черном галстуке и таким трезвым. А если и думал, то старался не замечать этого. Для Уолли это был обыкновенный трудовой вечер, как миллионы таких вечеров «в кабаке». Он и другие астронавты выучили, что выпивка «в кабаке» была ничем не хуже выпивки в любом другом месте. Только ты не должен был пить – слишком велик риск попасть в газеты, или на радио, или к руководству «НАСА». Когда вечер закончится, он будет свободен, но до тех пор он был на работе.
Сейчас Ширра работал на вечеринке в Американском нефтяном клубе Нью-Йорка. Он был не только главным гостем, но и главным оратором. Обычно бывший астронавт не приезжал в Нью-Йорк с какими-либо другими целями. Но он до некоторой степени полюбил эти тусовки. Кроме того, ему в любом случае надо было побывать в городе. Уволившись из Агентства в начале 1969 года, он заключил договор с «Си-Би-Эс», чтобы помогать Уолтеру Кронкайту освещать все лунные экспедиции «Аполлонов». Его первым заданием был «Аполлон-11» в июле 1969 года, затем – «Аполлон-12» в ноябре. Всего два дня назад они с Кронкайтом вышли в эфир с репортажем об «Аполлоне-13». Завтра Джим Лоувелл, Джек Суиджерт и Фред Хэйз будут готовиться к лунной высадке, а Ширра будет заниматься организацией телетрансляции.
Но это будет завтра. А сейчас Уолли закончил свою работу в нефтяном клубе и направлялся через город в бар Тутса Шора на 52-й западной улице. Уолли хорошо знал Тутса и, хотя было уже поздно, у веселого владельца бара, наверняка, собралось много хороших людей. Ширра добрался до ресторана, прошел в бар и заказал виски «Катти» с водой. Как и ожидалось, бар был полон народа. Как и следовало, когда появилась выпивка, появился и Тутс. Он, казалось, спешил, пересекая зал. Уолли гостеприимно улыбнулся, но Тутс почему-то не улыбнулся в ответ.
– Уолли, не пей, – сказал Шор, когда подошел ближе.
– В чем дело, Тутс?
– Нам только что позвонили – беда в Хьюстоне.
– Что случилось?
– Я не знаю, но у них какая-то проблема. Большая проблема, Уолли. Там на улице тебя ждет машина «Си-Би-Эс». Кронкайт выходит в эфир, и ты ему нужен.
Ширра выскочил за дверь и увидел ожидающую его машину. Он прыгнул на заднее сидение, назвал свое имя, водитель кивнул и понес его через город. Когда машина подъехала к «Си-Би-Эс», Ширра вбежал в студию и застал Кронкайта перед самым выходом в эфир.
Телеведущий выглядел плохо. Он подозвал к себе Ширру и вручил ему пачку телеграфных сообщений. Ширра торопливо пробежал глазами текст, и с каждым предложением его сердце замирало. Все было плохо, хуже некуда. Это было… неслыханно. У него была тысяча вопросов, но не было времени спрашивать.
– Мы выходим в эфир через минуту, – сказал ему Кронкайт, – но тебе так нельзя.
Ширра глянул на себя и понял, что на нем до сих пор черный галстук и костюм для вечеринок. Кронкайт послал помощника в гардеробную комнату, и тот моментом вернулся с твидовым журналистским пиджаком с подлокотниками и неряшливым галстуком. Ширра еще немного постоял, пока гример занимался его лицом, а потом натянул пиджак Кронкайта поверх своей накрахмаленной, с оборками рубашки для смокинга. Из-за твида тело ужасно чесалось даже через рубашку, но делать было нечего.
Режиссер подал знак рукой, и журналист Кронкайт и астронавт Ширра заняли свои места. Через секунду замигала красная лампочка на камере, и на экранах телевизоров по всей стране появилось изображение невозмутимого Уолтера Кронкайта и слегка изумленного Уолли Ширры. Кронкайт начал читать свой текст, из которого Америка узнала, что на борту «Аполлона-13» разразился настоящий кризис, о чем Ширра уже и так знал. Через секунду он забыл о раздражающем зуде от взятого взаймы пиджака.
На другом конце города лед в бокале виски Ширры даже не успел растаять.
Поездка из Центра пилотируемых полетов в пригород Хьюстона Тимбер-Коув занимала около пятнадцати минут. В те ночи, когда не было особенного движения, Мэрилин Лоувелл тратила на это одиннадцать-двенадцать минут. Сегодня была как раз такая ночь, и Мэрилин спешила, чтобы вовремя уложить спать самую младшую, четырехлетнюю Джеффри и привезти домой Сюзан и Барбару, чтобы те легли не слишком поздно. Как и большинство жен сотрудников «НАСА», Мэрилин ездила по этому шоссе тысячи раз, но сегодня предпочла бы этого не делать.
В предыдущие три раза, когда ее муж летал в космос, все было намного проще. Тогда «НАСА» еще имело уважение среди телекомпаний, исправно получая время для трансляций. Мэрилин ничего не могла поделать и чувствовала себя обманутой. Скажем, когда пять месяцев назад в космосе был «Аполлон-12», Джейн Конрад не пришлось ехать в Космический Центр, чтобы посмотреть своего Пита в телемосте «Земля-Луна». В тот раз руководство «НАСА» еще лелеяло надежды сохранить широкую аудиторию телезрителей, как во время полета «Аполлона-11». Они даже пытались привлечь публику тем, что заменили черно-белую камеру Нейла и База, через которую шло вещание с лунной поверхности, на более современную цветную модель. Идея казалась им великолепной. Правда до тех пор, пока Эл Бин и Пит не ступили на Луну и случайно не направили свою новую камеру на Солнце. Его лучи зажарили объектив, как яйцо, в результате чего до конца полета телетрансляций больше не было. С тех пор сотрудничество «НАСА» и телекомпаний подошло к концу, хотя техники Агентства оснастили камеры более сильными фильтрами, исключающими прерывание трансляций. Но телестанции, по существу, отвергли предложение. Спасибо «НАСА», что Мэрилин удалось посмотреть на своего мужа, и спасибо телекомпаниям за то, что она не смогла этого сделать из своей гостиной.