— Кто-то?
— Один из вашей команды.
Майор Карлайл кивнула, как будто все поняла. — Бокс 7 место для подготовки новых заключенных. У нас их не было несколько месяцев, ещё до проблем с системой.
— Так, что там?
— Ничего. Бокс 7 полностью пуст, — Карлайл наклонила голову слегка на бок. — Я ответила на ваш вопрос, мисс Понд?
— Да, спасибо, майор Карлайл.
— Тогда я вас оставлю.
— Дура. Дура. Дурра, — бормотала про себя Эми снова и снова. Это было глупо спросить Карлайл о боксе 7. Конечно, она ничего толком не ответила. Но, опять-таки, может быть, она подумала, что Эми ей верит. А почему не Карлайл, в конце концов?
Эми направилась в столовую и взяла себе кофе. Вкус отвратительный. Она не была уверена, что за ней нет слежки. Майор Карлайл ушла в административный отсек. Бокс 7 располагался по другую сторону базы. Вдали от всех остальных, это была отдельная территория, начинающаяся за основной частью базы. Изолированная и саморегулирующаяся. А это значит, что туда вел только один коридор.
Чтобы добраться до этого единственного коридора, Эми должна была пройти целый блок камер. Она уставилась на центральный узел, зная теперь, что там находятся заключенные. Дверь в конце длинной комнаты была закрыта, а рядом с ней была цифровая клавиатура. А около неё располагалась небольшая квадратная стеклянная пластина, похожая на кнопку пожарной сигнализации. Эми так и подмывало разбить пластину, но тогда наверняка сработал бы сигнал тревоги и, кроме того, не было никакой гарантии, что дверь разблокируется. Да что же ещё можно сделать?
Ведь она не знала код. Или знала? Лиз сказала, что вечеринка начнется в 21.17, странно, обычно вечеринки начинаются в 21:00 или 21:30 и тому подобное. Что точно она сказала? «Она откроется в 21.17». Это должен быть код. Эми ввела на клавиатуре 2117 и дверь плавно открылась.
— Есть! — сказала она радостно. И тут же заглянула внутрь и проверила, есть ли кто-нибудь.
Дверь за Эми закрылась и она снова ввела код, чтобы убедиться может ли выйти. К счастью, он работал с обеих сторон, Эми подождала, пока дверь снова закроется, и пробралась по коридору к боксу 7.
По мере того, как она по нему шла, красные огни сменились серыми, а затем вообще погасли. Эми догадалась, что электрики не потрудились держать освещение постоянно включенным, так как эта часть базы не использовалась.
Если действительно не использовалась.
Коридор закончился новой дверью. Эми вновь ввела код 2117. Дверь вновь плавно открылась. И Эми шагнула во мрак.
В комнате находилось 20 столов, стоящих в четыре ряд по пять в каждом и освещенных жутким красным светом. Каждый стол был примерно 2 метра в длину и метр в ширину, все одинаковые, из металла и пластика, какие можно встретить в любом современном офисе.
Только, в отличие от офисных, на этих столах лежали тела. К вискам и запястьям людей были прикреплены провода, присоединяющиеся к мониторам рядом. На маленьких экранах высвечивалась кардиограмма. Все двадцать тел дышали в одном ритме, создавая ощущение, что ожив, дышала сама комната.
Эми медленно шла между рядами столов. Что это было за место? Лазарет или что-то похуже?
Все тела были одеты в военную форму. В основном на столах лежали мужчины, но было и несколько женщин. Все двадцать были с широко-открытыми глазами и, не мигая, смотрели в потолок.
Все кроме солдата, находившегося ближе к двери. Он смотрел прямо на Эми, когда она шла по рядам столов, его сердцебиение резко ускорилось, температура тела упала, он открепил проводки от запястий и сел.
Палящее техасское солнце отражалось от металлических пластин, словно они были зеркалами. Кэндейс Хекер наблюдала, как Грехем Хэйнс устанавливал одну из пластин. Другие ученые проверяли углы и соединения остальных.
На этот раз уже без солнцезащитных очков (которые как раз сейчас были бы к месту), агент Дженнингс следил за работой вместе с Волински. Чувствуя себя ненужной, Хекер присоединилась к ним. Она никогда раньше не испытывала подобные чувства и они ей не нравились.
— Это будет работать? — спросил Волински.
Кэндейс пожала плечами. — Кто знает? Никто на самом деле не понимает, как работает система квантового смещения, кроме умершего ученого Чарльза Флекноа.
— Он настроил систему? — спросил Дженнингс.
Кэндейс кивнула. — Придумал, изготовил оборудование и заставил работать. А потом у него обнаружился рак, и он умер через месяц. Это было ещё в восьмидесятые. Он оставил целую гору записей, но лишь немногие люди смогли хоть какие-то разобрать. Этого было достаточно, чтобы поддерживать систему в рабочем состоянии, но мы в основном надеялись на оборудование и на Бога.