Гости растерянно опустили сплетенные по моему указанию руки и робко уселись на свои места.
— Почему вам взбрела в голову такая идея — танцевать? — сухо спросил хозяин дома. — Когда будет танцевальный вечер, так молодежь и потанцует. А людям солидным ни с того ни с сего выкидывать козла — согласитесь сами…
Желая смягчить неловкую паузу, хозяйка сказала:
— А поэта Бунина в академики выбрали… Слышали?
Я пожал плечами.
— Ах, уж эта русская поэзия! В ней носятся частицы теософического кокса, этого буржуазнейшего из Антисмертинов…
Хозяйка побледнела.
А хозяин взял меня под руку, отвел в сторону и сурово шепнул:
— Надеюсь, после всего вами сказанного вы сами поймете, что бывать вам у нас неудобно…
Я укоризненно покачал головой и похлопал его по плечу:
— То-то и оно! Быстро примахались жасминовые тирсы первых наших мэнад. Вам только поручи какое-нибудь дело… Благодарю вас, не беспокойтесь… Я сам спущусь! Тут всего несколько ступенек…
* * *По улице я шагал с тяжелым чувством.
— Вот и устраивай с таким народом обетные плясы, вот и води хороводы! Дай ему жасминовый тирс, так он его не только примахает, да еще, в извозчичий кнут обратив, тебя же им и оттузит! Дионисы!
Огорченный, я зашел в театр.
На сцене стоял, сжав кулаки, городничий, а перед ним на коленях купцы.
— Так — жаловаться?! — гремел городничий.
Я решил попытаться провести в жизнь так понравившуюся мне идею слияния публики со сценой.
— …Жаловаться? Архиплуты, протобестии…
Я встал с места и, изобразив на лице возмущение, со своей стороны, продолжал:
— …Надувалы морские! Да знаете ли вы, семь чертей и одна ведьма вам в зубы, что…
Оказалось, что идея участия публики в актерской игре ещё не вошла в жизнь…
Когда околоточный надзиратель, сидя в конторе театра, писал протокол, он поднял на меня глаза и спросил:
— Что побудило вас вмешаться в действие пьесы?..
Я попытался оправдаться:
— Тирсы уж очень примахались, господин околоточный…
— Знаем мы вас, — скептически сказал околоточный. — Напьются, а потом — тирсы!