– Эй, ты куда? – спрашиваю я, наблюдая за поспешно натягивающей одежду девушкой.
– Домой, – мелькнув белозубой улыбкой, отвечает Ари. — Не думаю, что ты готов продолжить, да и я выдохлась.
– Так что за шрам на животе?
– Ничего смертельного. Не напрягайся. На моей работе он никак не скажется.
– А все-таки?
– Марк!
– Ариана!
– Черт, отстань, – рявкает девушка, зашнуровывая грейдеры. — Не парься, я сказала. Шрам остался после операции, которую мне делали лет пять назад.
– На аппендицит не похоже.
— Нет. Это не аппендикс.
– Тогда что?
– Неудачная беременность, – бросает она яростным тоном. Не могу представить Ари беременной или хотя бы официально встречающейся с кем-то.
– Настолько неудачная, что пришлось делать полостную операцию? - недоверчиво спрашиваю я.
– Я попала в аварию на пятом месяце беременности, потому что один мудак залил в cебя бутылку виски, прежде, чем сесть за руль. Подушка безопасности не сработала , ремень вырвало к чертям собачим, а я вылетела через лобовое стекло. Незабываемые ощущения, я тебе скажу. Из меня вырезали не только ребёнка, но и всё остальное. Так что теперь я могу не париться, если вдруг твои сперматозоиды застрянут в моих несуществующих трубах. Доволен?
— Нет, - после непродолжительной гнетущей паузы, ошеломлённо отвечаю я. Αри стоит, глядя на мėня исподлобья,и, скрестив руки на груди.
– Вот только не надо никаких сочувственных речей. Ясно?
– Как скажешь, - тихо отзываюсь я, пытаясь осмыслить услышанное. Мне, конечно, нет никакого дела до её матки, но разве женщины не грезят о семье, детях и прочей фигне? Не все, разумеется, но большинство. Понятно, что сейчас Ари эта проблема волнует мало, но рано или поздно…. Черт, какoго хрена я парюсь?
– Тебя подвезти? – спрашиваю я от растерянности и сам понимаю, насколько абсурдно звучит вопрос.
– Ага, а мой байк у тебя oставим. - усмехнувшись, отвечает Αри. – И засунь в задницу свое беспокойство. Я не нуждаюсь ни в чьей заботе, – добавляет ожесточенно. Я киваю, не собираясь спорить и навязываться. – Мне хватает Кэрол с ее режимом гиперопеки. Сколько раз я ей говорила, что мы, бл*дь, даже не подруги, а просто соседки по комнате. Вот и с тобой мы не гребаные друзья и не парочка влюбленных долбоебов.
– Я понял, Ари. Ты самостоятельная и независимая, - сдержанно соглашаюсь я, с трудом скрывая иронию.
– Издеваешься?
– Нет, - пожимаю плечами.
– Αривидерчи, красавчик! – отсалютовав мне ладонью, Ари расхлябанной походкой девчонки-сорванца направляется к двери. – И да, спасибо за приятный вечер, – добавляет она, прежде чем захлопнуть за собой дверь.
Так что же с тобой случилось, девочка с медными волосами, думаю я, глядя на закрывшуюся дверь. Наверное, я с самого начала должен был догадаться, что с ней что-то не так. В моей жизни уже была безумная история с сумасшедшей девушкой, но я долгое время списывал ее странности на особенноcть характера. Я и сам не образец здравомыслия, но с моей психикой нет проблем. Я четко осознаю, почему я здесь и зачем. И мне известны причины, которые привели к подобному образу жизни. Может, мне стоит немнoго больше узнать об Ари, пока она не втянула меня и всю команду в очередную заварушку или не вляпалась сама.
Как-то я подвозил Ари до дома, когда ее байк влетел в дерево. Тогда она отделалась несколькими синяками и сломанным ребром, вылетев из мотoцикла до столкновения. Надо наведаться к ее соседке по квартире Кэрри. Она единственная, о ком Ари пару раз упоминала в разговорах. Черт, я даже не знаю, есть ли у нее семья, отец, мать, братья, сестры, откуда она вообще. Но я могу то же самое сказать и о парнях, с которыми работаю. Мы тут все одиночки. В той или иной мере. И у нас как-то не приняты разговоры о жизни. Мы – любители экстрима, живем сегодняшним мгновением, бурно, ярко, порой безответственно и не вытаскиваем свои скелеты, когда собираемся вместе в любимом баре.