Следовательно, мы находим точный исторический след Аполлония только тогда, когда он совершает какой-либо публичный поступок; во всех прочих случаях он удаляется в святилище храма или религиозной общины и теряется из виду. Может показаться удивительным, что Аполлоний, отказавшись от своего состояния, тем не менее мог совершать столь длительные путешествия, но, вероятно, ему помогали в храмах (VIII, 17), как известно, во многих местах, где останавливался философ, он пользовался гостеприимством.
В завершение этой темы мы можем упомянуть о доброй услуге, оказанной Аполлонием жителям городов южного побережья Геллеспонта: однажды он изгнал неких халдейских и египетских шарлатанов, которые делали деньги на страхе местных жителей. Города обозначенной местности серьезно пострадали от землетрясения, и их жители в панике отдавали большие суммы денег этим авантюристам (которые «торговали чужими бедами»), дабы те выполнили обряды, которые умилостивят стихию (VI, 41).
Получение денег за наставление в священной науке или за выполнение священных обрядов считалось настоящими философами самым отвратительным преступлением.
• Часть XI •
АПОЛЛОНИЙ И ПРАВИТЕЛИ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ
Аполлоний не только воскрешал и заново освящал древние религиозные центры, способствуя развитию религиозной жизни того времени, но и оказывал в своем роде определенное влияние на судьбы Римской империи через личности ее верховных правителей.
Это влияние неизменно имело моральный, а не политический характер. Оно осуществлялось посредством философских бесед и наставлений, посредством слова и мысли. Подобно тому, как Аполлоний во время путешествий беседовал с царями[107] и судьями о философии, о жизни мудрых и об обязанностях мудрого правителя, он точно так же старался дать добрый совет тем императорам, которые готовы были его слушать.
Веспасиан, Тит и Нерва до того, как надеть порфиру, были друзьями и почитателями Аполлония, тогда как Нерон и Домициан смотрели на философа со страхом.
Во время недолгого пребывания Аполлония в Риме в 66 году, хотя он и не произнес ни слова, которое многочисленные информаторы могли бы истолковать как изменническое заявление, он был вызван к Тигеллинию, бесчестному фавориту Нерона, и подвергнут суровому перекрестному допросу. Аполлоний же в этот период жизни, думая о будущем, посвящал все свое время и внимание исключительно реформированию религии и восстановлению древних национальных институтов. Однако тираническое правление Нерона, который не оставил в покое даже самых безупречных философов, раскрыло Аполлонию глаза на другое зло, нежели, чем несохранение святынь, а именно на подавление свободы безответственной тиранией. Начиная с этого времени, он проявляет активный интерес к личностям императоров.
Дамис, хотя и признается в полном незнании целей поездки учителя в Испанию (после его изгнания из Рима), но предполагает о намерении Аполлония оказать помощь готовящемуся восстанию против Нерона. Он делает этот вывод после тайной трехдневной встречи Аполлония с губернатором провинции Бетика. Губернатор, в свою очередь, приехал в Кадис исключительно для встречи с Аполлонием; известно, что последние слова гостя были: «Прощай и вспоминай Виндекса» (V, 10). Действительно, почти сразу после этой встречи вспыхнуло восстание во главе с Виндексом, губернатором Галлии. Это примечательный факт, ведь характер и деятельность Аполлония были несовместимы с самой идеей политических интриг. И тем не менее он открыто противостоял тирании и несправедливости. Выступал против идеи Эвфрата, философа совершенно иного склада, который собирался положить конец монархии и восстановить республику (V, 33). Аполлоний считал, что для Римской империи лучше всего подходит монархическое правление, и в первую очередь желал увидеть, как «человеческое стадо» ведет «мудрый и верный пастырь» (V, 33).
Поэтому поначалу Аполлоний поддерживал Веспасиана, стараясь воплотить в нем этот идеал, но, когда император лишил греческие города их привилегий, он резко упрекнул его: «Ты поработил Грецию. Ты превратил свободных людей в рабов» (V, 41). Несмотря на эти упреки, Веспасиан в своем последнем письме к сыну Титу признается, что всеми своими успехам он обязан исключительно добрым советам Аполлония (V, 30).
107
Сообщается, что он провел не менее чем год и восемь месяцев у Вардана, вавилонского царя, и был почетным гостем индийского раджи «Фраота».