Когда Аполлоний и Дамис пересекали высокие горы по пути в Индию, между ними состоялся разговор, подтверждающий то, как философ на примере будничных событий мог преподавать сокровенные уроки жизни. Вопрос касался слов «внизу» и «вверху». Дамис рассуждал, что вчера они были внизу, в долине, а сегодня — вверху, в горах, недалеко от неба. Аполлоний мягко проговорил: вот что ты имеешь в виду под «внизу» и «вверху». Дамис нетерпеливо возразил, что именно эго, что он в здравом рассудке, и зачем ему задавать такие бесполезные вопросы!* Наставник продолжал: а ты стал лучше понимать природу божественного, находясь ближе к небу, на вершинах гор? Ты думаешь, что те, кто наблюдает небо с горных высот, действительно ближе к пониманию вещей?
Павший духом Дамис ответил, что действительно думал, что станет мудрее, ибо находится гораздо выше всех людей, но боится, что знает теперь не больше, чем до подъема на вершину.
Аполлоний ответил, что так же происходит с другими людьми: «они видят небо более ярким, звезды более крупными, и восход солнца ночью, — все это известно тем, кто пасет овец и коз. Но того, как Бог позаботился о человечестве и какое удовольствие Он получает от их служения; того, что есть добродетель, праведность и здравый смысл, — этого не раскроет Атос тем, кто восходит на его вершину, как не раскроет и Олимп, будоражащий воображение поэтов, пока все сказанное не будет воспринято душой. Ибо если бы чистая душа попыталась подняться на эти вершины, то, клянусь тебе, она взлетела бы гораздо выше этого величественного Кавказа» (II, 6).
Как-то раз в Фермопилах ученики Аполлония спорили о том, какое место в Греции самое высокое, и сошлись на горе Эта. В это время они как раз находились у подножия холма, на котором когда-то спартанцы полегли от вражеских стрел. Взобравшись на его вершину, Аполлоний сказал: «А я думаю, что это место — самое высокое, ибо те, кто пал здесь ради свободы, поднял этот холм выше Эты и выше тысячи Олимпов» (IV, 23).
Следующий пример того, как философ использовал случайные происшествия для интересных толкований. Однажды во время прогулки по окрестностям Эфеса он говорил о том, что нужно делиться своими богатствами с другими и помогать друг другу. В это время на дереве в полней- шеи тишине сидела стайка воробьев. Вдруг к ним подлетел еще один воробей и начал чирикать, словно бы хотел что-то рассказать. После этого все птицы тоже заволновались и улетели за новичком. Суеверная аудитория Аполлония была поражена таким поведением воробьев, увидев в нем предзнаменование какого-то важного события. Но философ продолжил проповедь. Воробей, сказал он, пригласил своих друзей на пир. В соседнем переулке мальчик поскользнулся и просыпал зерно, которое нес в чаше. Потом он по добрал почти все зерно и ушел. А малень- кии воробей, увидев несколько оставшихся зерен, тут же полетел пригласить своих друзей на пиршество.
Большая часть собравшихся побежала проверить, правда ли это. Когда же удивленные люди вернулись, философ продолжил: «Вот видите, как воробьи заботятся друг о друге, как они счастливы поделиться своими крохами. А мы, люди, — другие. Более того, если мы видим, как человек делится своим имуществом с другими, мы называем это расточительством, сумасбродством, а принимающих подарки — паразитами. Что же тогда нам остается, как не запереться в доме и, словно откармливаемой на убой птице, не набивать желудки по ночам, пока мы не лопнем от съеденного?» (IV, 3).
В другом случае, в Смирне, увидев грузящийся корабль, Аполлоний преподал людям урок доброго сотрудничества друг с другом. «Взгляните на команду корабля! — сказал он. — Вот одни матросы расселись по лодкам, другие поднимают и закрепляют якоря, следующие подставляют ветру паруса, остальные снова осматривают нос и корму. Но если хотя бы один из них не выполнит свои обязанности вовремя или будет плохо справляться с морским ремеслом, то их плавание будет неудачным, а между ними начнутся раздоры. Если же они будут соперничать только в том, чтобы не оказаться хуже товарищей, то такой корабль ждут хорошие гавани, хорошая погода и хорошее плавание» (IV, 9).
Как-то раз на Родосе Дамис спросил Аполлония: существует ли что-нибудь более величественное, чем знаменитый Колосс. «Да, — ответил Аполлоний. — Человек, который бродит по бесконечным тропам мудрости, что дарят нам здоровье» (V, 21).