Итак, вначале обратимся к упоминаниям в классической и святоотеческой литературе.
Лукиан, остроумный писатель первой половины II века, делает персонажем одной из своих сатир ученика последователя Аполлония — одного из тех, кто был знаком со «всей трагедией»[2] его жизни. В свою очередь, Апулей, современник Лукиана, причисляет Аполлония к Моисею, Зороастру и другим знаменитым магам античности[3].
Примерно в тот же период в сочинении «Вопросы и ответы правоверным», ранее приписываемом Юстину Мученику, который жил во второй четверти II века, мы находим следующее интересное заявление: «Вопрос 24: Если Бог — творец и господин мироздания, то как освященные Аполлонием предметы[4] могли иметь власть в [разных] областях этого мироздания? Ибо, как мы видим, они охраняют от ярости волн и ветров, от нашествий насекомых и нападений диких зверей»[5] .
Дион Кассий в своей истории[6], написанной в 211-222 г.г., утверждает, что император Каракалла (211 - 216) почтил память Аполлония установкой часовни или монумента (heroum).
Именно в это время (216 г.) Филострат написал «Жизнь Аполлония» по просьбе Домны Юлии, матери Каракаллы, и впоследствии мы будем обращаться главным образом к этому документу.
Лампридий, живший примерно в середине III века, сообщает нам, что император Александр Север (222 - 235) поместил статую Аполлония в свой lararium наравне со статуями Христа, Авраама и Орфея[7].
Вопискус, писавший в последней декаде III века, рассказывает нам, что император Аврелиан (270 - 275) дал обет построить храм в честь Аполлония, который явился ему во время осады Тианы. Вопискус говорит об Аполлонии как о «мудреце широчайшей известности и авторитета, древнем философе, истинном друге богов» и, более того, как о воплощении божества. «Кто среди людей, — вопрошает историк, — был столь святым, столь достойным поклонения, столь почтенным, столь богоподобным, как он? Это он давал жизнь мертвым. Это он сделал и сказал столько вещей, которые не по силам людям»[8]. Вопискус так восторженно относился к Аполлонию, что обещал написать короткий рассказ о его жизни по-латыни. Деяния и слова философа, по мнению Вопискуса, должны были быть на устах у всех, потому что пока все существующие документы написаны на греческом[9]. Писатель, однако, не выполнил своего обещания. Но мы знаем, что примерно в это время биографию философа написали Сотерик[10] и Нихомах, а вскоре после этого — и Таский Викторианий, работавший с бумагами Нихомаха[11]. Правда, ни одно из этих жизнеописаний не дошло до нас.
Кстати, именно в этот период, в конце III — начале IV веков, Порфирий и Ямвлих создали свои труды о Пифагоре и его школе. Оба они упоминают Аполлония в качестве первоисточника, и вероятно, что первые 30 глав книги Ямвлиха взяты из Аполлония[12].
А теперь мы переходим к инциденту, сделавшему личность Аполлония объектом христианской полемики, каковым его личность остается и по сей день. Иерокл, философ и поочередный правитель Пальмиры, Битинии и Александрии, примерно в 303 году написал в двух книгах критический обзор неоправданных претензий христиан относительно исключительного права на «чудеса» как на доказательство божественного происхождения их Господа. В труде под заглавием «Правдивое обращение к христианам», или, более коротко, «Любитель правды», он главным образом отталкивается от предыдущих трудов
Цельсия и Порфирия[13], но вводит и новую тему для дискуссии, объясняя чудеса Аполлония все теми же христианскими претензиями. В этой части своего сочинения Иерокл цитирует «Жизнь Аполлония» Филострата.
На эту уместную критику Иерокла немедленно ответил Евсевий Кесарииский в дошедшем до нас сочинении «Против Иерокла»[14]. Евсевий признает, что Аполлоний был мудрым и добродетельным человеком, но не считает достаточно доказанным, что приписываемые ему чудесные вещи действительно имели место; а если даже и имели, то это было дело «демонов», но не Бога. Сочинение Евсевия очень интересно. Он последовательно разбирает утверждения Филострата, демонстрируя прекрасный талант критика. Если бы он так успешно применял свой талант, работая с документами церкви, первым историком которых он стал, то потомство было бы ему вечно благодарно. Но Евсевий, как и многие другие апологеты, видел только одну сторону дела; беспристрастность в отношении христианства была чуждой его сознанию. Использовать свой талант критика применительно к церковным документам он считал богохульством в отношении к «чудесам» Иисуса. Но вопрос «чуда», затронутый Иероклом, оставался, и остается открытым.
4
10
Египетский эпический поэт, создавший несколько поэтизированных исторических трудов на греческом; писал в последнем десятилетии III века.
11
Sidonius Apollinaris, Epp., VIII. 3. См. также: Legrand d’Aussy, Vie d’Apollonius de Tyane (Paris, 1807), p. XLVII.
12
Porphyry, De Vita Pythagorae, section II, ed. Kiessling (Leipzig, 1816). Iamblichus, De Vita Pythagorica, chap. XXV, ed. Kiessling (Leipzig, 1813); особенно примечание Кисслинга — стр. 11 и далее. См. также: Porphyry, Frag., De Styge, p. 285, ed. Holst.
14
Наиболее известен текст, изданный Гейсфордом (Оксфорд, 1852): «Eusebii Pamphili contra Hieroclem»; он также включен в несколько вышедших сборников Филострата. Существует два перевода на латинский, один на итальянский, один на датский (все они включены в «Жизнь Филострата»), а также один на французском, напечатанный отдельной книгой (Discours d’Eusebe Eveque de Cesaree touchant les Miracles attribues par les Payens a Apollonius de Tyane, tr. by Cousin. Paris, 1584, 12mo, 135 pp.)