Пролог
В темноте рождаются странные звуки, иногда они содержат в себе намного больше знаний, чем свет и цвет. В этой неощутимо-пугающей темноте нет возможности что-либо увидеть. Это иная темнота. В ночи, привыкнув к ней, можно увидеть очертания окружающих тебя предметов, в этой же темноте не определить, привыкаешь или нет - все равно ничего не видно. Трата времени, которого здесь не существует...
Абсолютный мрак... Эта темнота живая... Охватывающая больше вообразимого и превосходящая по совершенству мглу ночи или чернь дна холодных океанов. В глубине, в самом сердце её, рождается нечто невероятное... Примерно две тысячи лет назад это произошло. В темноте возникло нечто, зовущееся "звуками". Здесь было так. В мире людей - иначе. Все звуки и мысли не стоили ничего. Людское племя продавало все, что только дала им природа.
Человечество за эти века и предшествующие этому столетия совершило множество открытий. Полезных? Только для себя. Глобальных? По сравнению с чем? Бессмысленных? В какой-то степени и для самого человечества. В темноте же все, что создавалось людьми, отражалось в звуках. Звон колокола. Завывание ветра. Капель. Пение птиц. Предсмертный крик... Но только первые сто лет... Когда мессия, по распространенному мнению людей, родился на свет божий, иронично, но на свой собственный свет. И к тому времени в темноте скопилось огромное количество звуков. Достаточное, чтобы создать целый мир. Но в темноте не хватало того, что могло осуществить это чудо... И темнота стала впитывать из человеческого мира слова... Не хватало основы, на чем бы строился новый мир. И темнота впитывала из человеческого мира события. В потемках нечему было появляться - она стала впитывать из человеческого мира образы... Новый мир, которому уже суждено было появиться, мог бы остаться безжизненным, как одинокая планета галактики. И черная темнота стала впитывать из мира людей чувства. Лишь желания людей не впитывались, и потому мир обещал быть безграничным, в отличии от сознания человечества. Но некому было эту реальность создавать. Слова могли лишь дать возможность построить мир...
Покачивающиеся ветви деревьев тянулись к ветру. Их темные силуэты казались почти чёрными на фоне холодного вечера. Между ними тихо ступал ветер по пожухлой шуршащей траве, порой ускоряя шаг и мчась вперед, словно голодный зверь, и иногда замедляясь, отчего одинокие листья обеспокоенно шептались на покачивающихся ветвях. В распахнутое настежь окно дуло легкое дыхание вечера, играясь с занавеской призрачными руками. Задумчивая фигура с низко опущенной головой сидела на кровати. Сон будто покинул навсегда. Шуршание за окном казалось непривычно громким человеку - в ушах оно отдавалось озлобленными волнами бескрайнего океана, ворчащими, кричащими, орущими и вопиющими безумные речи, словно изрекаемые язычниками.
Разразилась громкая тишина, давящая на череп изнутри. Та самая, когда исчезает любой звук, и даже листья за окном угрюмо молчали. Ни одного движения ветра или звука, лишь зависание в полной тиши, и отсутствие сна убивало, терзало, мучало, не давая покоя. Странное, непривычное чувство легло на сердце, будто рано или поздно должно было произойти что-то резкое, внезапное и непредсказуемое...
Один шаг по холодному полу и еще один... Закрыть окно... Здесь слишком прохладно, непривычно холодно, странным образом сквозит, даже руки вздрагивают. Тысячи листьев вокруг настойчиво шепчут слова на каком-то древнем и непонятном языке, мешаются и перебивают друг друга, их так много, что кажется, можно сойти с ума. Ветер и множество голосов, звуков, картин... Они перешептывались, доносясь звуками в распахнутое окно, и лишь один тихо и медленно касается пола, замирая, словно ветер специально принес его именно в комнату. Тишина вновь захватывает атмосферу, ставни захлопнуты...
Звуки то утихали, то снова поднимались. Не было абсолютной тишины. Лишь в человечьих ушах звуки расширялись, приглушенно доносясь сквозь замкнутое пространство и угасали словно насовсем. Непонятные чувства хватали его за горло призрачной рукой, которая проникала в трахею, разливаясь леденящей жидкостью по телу, беспокоя человека. "Крикни, крикни громко", - металось в мыслях, словно кто-то извне побуждал к этому. Но людское сознание и тело боролись. Как стерлась та грань между обычной природной тишиной, шуршащей болтовней листьев и настойчивыми собственными ощущениями? Скорее что-то пугало двуногое существо, нежели человек в полной мере что-либо ощущал сам.
Дверь заскрипела, открываясь. Ветер на этот момент утих, прекращая саботировать травинки. Человек вскочил со стула, опрокинув его, поддаваясь внутреннему и внешнему напряжению, до ужаса выводящему из себя. Что-то было рядом, что-то смотрело на него, буравя его невидимым взглядом. "Беги", - прошелестело совсем рядом, отчетливо и прямо, это слово никак нельзя спутать с самыми бурными мыслями. Человек сорвался с места и помчался через раскрытую дверь, навстречу заново пробуждающемуся ветру, под стук собственного сердца, чующего неминуемую опасность. Почему же люди настолько банальны? Бежать от пустоты, от чего-то неизвестного, вдаль, пытаясь спастись... На что способен человек ради спасения своей жизни? Задыхаясь, жертва добралась до леса, петляя между деревьями, понимая, что скоро ее силы иссякнут, потребуется время отдышаться, хоть немного успокоиться, пока он не растерял все нервы. Опасность, если таковая есть, минует? "Надейся", - шепнуло нечто, заставив судорожно оборачиваться человека и побежать дальше, разумеется никого не заметив. Поляна, во всем великолепии вечера расстилающаяся перед ним, была заключена в кольцо мощных деревьев, шелестящих и перешептывающихся листьями, которые в сумраке теряют свой успокаивающий цвет. В этом полумраке ветер срывался с небес, ударяясь об землю, влетая в человека, не желая пробиваться сквозь лес, не имея перед собой никаких преград, настигая бедное испуганное существо.