— Бал. Саос. — прошептал он и вытянул руку в сторону. Палаш появился через три секунды.
Актеон свесил с плеча клинок.
«Бросок будет только один. Попыток может быть сколько угодно, но на сотворение нового палаша потребуется три секунды. А сейчас каждая секунда боя на счету, потому что офицеры мрут без остановки».
Его косило, словно пьяного.
«Чёрт, с таким прицелом придется метать наугад. Упаси Ева, если я в кого-то попаду. Лучший результат броска — это если клинок пролетит у кого-нибудь перед носом (причем, не отрезав) и воткнется под ногами. Так я смогу обратить на себя внимание и передать приказ быть осторожней. Это всё, что я могу сделать для победы над Шипастой».
Актеон замахнулся.
«И-и-и… — сердце колотилось барабанной дробью. — Опля!»
Вращаясь, — (*ВЩУХ-ЩУХ-ЩУХ…), — сабля полетела на нижнюю палубу. Шипастая в это время гонялась за Уорвиком, и они случайно оказались в области попадания сабли.
Вот уж кому действительно стоило доверять, так это Уорвику. Несмотря на то, что по званию тот был равен остальным, он отдавал какие-то распоряжения в бою с Шипастой. Другие офицеры кивали в ответ — это хороший знак, это признание его временного лидерства.
Шипастая и Уорвик вдруг почему-то решили устроить пятнашки, не сходя с мест. Алебарда со свистом резала воздух около Уорвика, — (*МАХ, МАХ, МАХ, МАХ!..), — но все мимо. Одно неверное уклонение мог стоить ему жизни. Однако он с холодно-расчетливым лицом пропускал удар за ударом.
«Клинок летит прямо на него!» — Актеон сильнее вжался в перила. Оставалось лишь надеяться, что сабля не воткнется Уорвику промеж лопаток… хоть и летела именно туда.
На мгновение у Актеона появилась мысль отозвать палаш, чтобы не рисковать. Но кто знает, что произойдет за следующие три секунды! Может, Уорвика за это время порубят в капусту, или Шипастая успеет активировать режим «осколочная жига». Жребий брошен, кидать заново нет времени.
К превеликой удаче Уорвик вовремя увернулся от нового выпада Шипастой. И в этот миг клинок воткнулся прямо между ними.
Актеона кольнул страх: что, если прилетевшая сабля отвлечет внимание Уорвика, и тем самым подставит его под смертельный удар?
Пика неслась вперед, пока зрачки Уорвика переключались между палашом и противницей. И пика пронзила нагрудный доспех.
Но она вдруг отказалась дальше пронзать тело Уорвика. Даже после нажима Шипастой. Актеон сощурился, чтобы понять, почему.
Уорвик обеими руками держался за рукоять палаша и изо всех сил упирался ногами в палубу. Клинок сабли вошел алебарде точно в отверстие между топорищем и пикой, как недавно глефа Гильермо. Удар все-таки отбит.
Шипастая давила, и пика все сильнее втыкалась в грудь Уорвика.
«Наверное, — предположил Актеон, — острие воткнулось в кость под ключицей. Если так пойдет дальше, то ему крышка».
Но Уоривик не стал долго сопротивляться. Он отпрянул. И пока Шипастая застыла в шоке, он направил остриё сабли параллельно шесту алебарды. Получилось так, что он «сковырнул» руку, державшую оружие. Внезапно и с отменной точностью.
Клинок палаша сорвал руку Шипастой с алебарды, но перчатку доспеха не пробил. Алебарда со звоном упала под ноги Уорвику. Один из офицеров подбежал, схватил упавшее оружие и унес прочь.
«Молодцы, слаженная работа, — с ухмылкой подметил Актеон, — значит, вот на что Уорвику нужен был утвердительный кивок. Ай да сукин сын!»
Теперь Шипастая обезоружена и прижата к стенке…
«Раздери её Дщерь Ночи, нет!» — мысленно завизжал Актеон, но удержался. Ему не хотелось, чтобы поток рвоты разодрал его горло изнутри. Он быстро сплюнул.
Уорвик встал в боевую стойку с явленным палашом, держа её в руках как нечто само собой разумеющееся. Сам Актеон так и остался незамеченным.
Осколочный доспех зашипел и начал источать пар из скреплений. Совсем как тогда, в битве при Варкулетти семь лет назад.
Но стрельбы осколками не последовало.
Вместо этого слетел шлем, как пробка от шампанского. Это была молодая девушка с ядовито-желтыми волосами, собранными в два хвоста. Черты лица выдавали в ней особо злющую бестию. В стиснутых зубах виднелась какая-то железная проволока. Затем от доспеха откололись части с коленей и локтей.
«Это, конечно, повысит ее подвижность, — Актеон вскинул бровь, — но ведь и откроет слабые места. Вероятно, это для большей манёвренности в бою ценой появления уязвимых мест».
Шипастые перчатки слетели с рук и ударились об доски палубы. Открылись кисти с тонкими длинными пальцами. Если приглядеться, то можно было разглядеть черные крючковатые коготки вместо ногтей.