— Раз это имеет отношение к предмету нашего разговора, — Актеон легко пожал плечами, — то почему бы и не расставить все точки над «ё»?
Слава Огненного Пантеона, на которой держится почти вся власть в Моровском королевстве, находится под угрозой.
Но совсем недавно возгорелся протест еретиков из Культа Боли. Культ предает анафеме Пантеон Огня и заодно все героическое прошлое Моровии. Они рьяно обвиняют Пантеон в тщеславии и утверждают, что реликтами способен владеть абсолютно каждый, как это делают Relicto Morten (реликтовые осквернители). По их словам, в реликтовиках нет никакой уникальности, и власть имущие нагло об этом врут. Они убеждены, что система зиждется на вымышленных преданиях, укоренивших свое господство над умами моровцев.
— Двоих реликтовых осквернителей — продолжил король Рагнар, — наша бравая полиция поймала и держит под стражей. Первый, как бы усердно над ним не издевались, упорно держал рот на замке, не произнеся ни слова. Как позже выяснилось, он глухонемой. Второй семь раз сбегал из заточения всеми возможными и невозможными способами, а при допросе лишь плевался в ответ. — Он вяло усмехнулся, потерев глаза. — Столько хлопот, а в результате ничего. Полный ноль. Ничего толкового от них не добиться. А новых осквернителей поймать не успели… Ох, великие Созидатели, за что мне эта головная боль?!
Актеон Сельвийский стоял по стойке смирно и безучастно слушал жалобы короля, что обращался неизвестно к кому. Большое терпение, дарованное от природы, в очередной раз пригодилось.
— Если вас это утешит, — наконец подал голос Актеон со спокойным тоном, — то готов уверить, что я могу излечить вас. Иначе, зачем я здесь?
— У всякого лекарства есть побочный эффект, капитан, — недовольно проговорил Рагнар.
— Вроде особого внимания со стороны Магистрата, — его серые глаза блеснули сталью.
— Именно. И нечего тут глазки строить. В конце концов, вы позлорадствовать пришли или помочь?
— Я пришел исполнить волю Магистрата, а не вашу, так что глазки я строить могу сколько захочу.
— Чес-слово, зачем ты вообще такой на свет родился? — буркнул Рагнар себе под нос.
— Что-что? Я не расслышал, повторите.
— Ничего, не важно.
Актеон все слышал, и Рагнар это понял.
— Не вы мой господин, — изрек Актеон Сельвийский, — и не вам меня судить. Благо, я нахожусь под протекцией Магистрата, и с вами могу не церемониться.
— Вы всегда так самодовольны или только при королях? — спросил король, вцепившись железной рукой в трон.
— Только при вас.
Рагнар Железный Кулак славился своей страшной вспыльчивостью, и никто из его подданных не посмел бы разговаривать с ним на равных, а тем более так, как Актеон. Этот выскочка, шавка Магистрата!
Испепелив его взглядом, король твердо сжал кулаки и медленно выдохнул, словно бык при виде матадора.
— Просто назовите мне точку на карте, и я сделаю все как надо — приду и выдавлю реликтового осквернителя как прыщ, что мешает спокойно уснуть.
Король Рагнар процедил сквозь зубы: …
Глава 2. Поиски ведёт Актеон
Озеро Чанн. Деревня Китовое Чрево.
Китовое Чрево — деревенское поселение в непроходимых горах, и визит иноземцев вызвал здесь неподдельный ажиотаж. Сам Иностранный Легион удостоил чести появиться на глазах деревенских жителей, для которых это название такое же забытое, как и образ типичной мануфактуры.
Когда каравелла вплывала в грот, тот чуть не задел верхушкой мачты о камни. А едва первый гвардейский сапог ступил с корабельных сходень на пирс, пораженные взгляды уже были прикованы к причалившему судну.
Среди крестьян элитная гвардия солдат выделялась, как горсть серебра, брошенная в лужу грязи. Отливавшие серебром доспехи были украшены аксельбантом из чистого золота. На груди кирасы выгравирован герб Иностранного Легиона. На плечах красовались бархатные эполеты, а на головах — узорчатые шлемы-колпаки.
Какой-то мальчишка подбежал поближе и, задрав голову, восторженно уставился на одного из офицеров в упор. Им оказался лекарь отряда. Зак де Сама, узкоглазый назиец, сосредоточенно проверял снаряжение. В том числе и глиф жизни, на котором переливался изумрудным сияньем символ Ци.
Зак был так сосредоточен на проверке снаряжения, что только спустя минуту заметил глазеющего ребенка. Офицер-лекарь покосился на него в пол оборота, и тот замер. Молчание. Среди толпы зевак, обступивших пирс, показалась женщина в белом платье с синими фестончиками. Она наспех подошла к своему сынишке, подхватила на руки и унесла прочь. Вслед им мигнула еле заметная гвардейская усмешка.