— М-м-м! М-м!
Он покосился на еретика:
— …звуков. Спустя десять минут прибыл полицейский патруль, и представление удалось прервать. Правда, не без труда. Тот, кого мы привели, — предположительно, глава шайки еретиков…
— А зачем вы его сюда вообще привели?
На фоне раздалось прерывистое мычание. Комендант смутился от поставленного вопроса и отвел взгляд в сторону.
— Ладно, дальше, не задерживайте.
— Пока что, точно определить, кто именно стоит за всем инцидентом, — невозможно. Пойманные люди душевно больны, и поэтому либо вообще не способны вести осмысленный диалог, либо называют самые разные имена. Но двое сошлись на Герберте Муне.
— Кто такой Герберт Мун?
— М-м-м-м!
— Это тот, кого собирались казнить. Герберт Мун — столичный сборщик налогов, пойманный на крупной краже и приговоренный к отсечению головы.
— То есть, он организовал срыв собственной казни?
— Это лишь единственная смутная теория. Следствие склоняется к тому, что Муна подставил кто-то другой, чтобы организовать его казнь на глазах у четверти города и выпустить туда шайку безумных еретиков.
— М-м-м! М! — мычание еретика нагло наслаивалось на голос коменданта.
Король Рагнар с грозно-измученным выражением лица отдал приказ сержанту. Тот отвесил еретику хлесткую пощечину. От сладкого звука пощечины у короля отлегло на сердце. Облегченно, но все еще устало он обратился к коменданту:
— Кому, по-твоему, понадобилось так изворачиваться? А главное — зачем?
— Эти вопросы для следствия пока остаются открытыми. При допросе Герберт Мун со слезами утверждал, что в жизни ни одного лорена за пазуху не спрятал, и что он вообще самый законопослушный подданный. Его причастие к подобной затее кажется нам неубедительной. Иначе, зачем ему подставлять самого себя ради…
— Меня не интересуют чёртовы перипетии следствия, — сказал король Рагнар со вздохом и принялся сильнее массировать висок. — Лучше скажи, чего следствию не хватает от меня?
— Ах, да! От вас, Ваше Великомужество, — заискивающе начал комендант, — орден на розыск и допрос с пытками тех лиц, которые, возможно, причастны к данному инциденту.
Комендант выдернул из-под мышки свиток и всучил секретарю. Секретарь развернул длинный свиток и всмотрелся в мелкий шрифт.
— Тут более тридцати пяти имен, — озадаченно моргая, сказал он.
— Подписывайте, и с глаз долой! — рявкнул Рагнар и махнул рукой. Он небрежно добавил: — О, Великие Прародители…
Комендант внимательно следил, как секретарь выводит внизу драгоценную подпись Моровской Королевской Канцелярии. Он с предвкушением ждал, сцепив кисти рук за спиной. Получив заветный ордер, комендант поспешно удалился. Король Рагнар, потирая переносицу, услышал благоговейный грохот закрытых ворот.
Актеон, будучи весь в поту, посмотрел довольному коменданту вслед.
«Надо бы поговорить с комендантом Дело об осквернителе, — подумал Актеон. — Выяснить с глазу на глаз, какой расклад у городской полиции. Но это потом. Сейчас — король».
К пьедесталу, на котором восседал король Рагнар, вел длинный тигровый ковер. Трон украшен золотыми виньетками и обит красным бархатом. С краев подлокотников торчали искусно выполненные золотые головы тигров, от клыков раскрытой пасти до разрезов глаз. Кумачовый плащ, пристегнутый одной заклепкой на груди, покрывал крупные плечи. Одна рука — за что его и прозвали Железным Кулаком — облачена в пластинчатый доспех, начиная с тяжелого наплечника, продолжая предплечьем и заканчивая железной перчаткой на кисти. Это не просто тяжелое украшение, а символ железной воли короля Рагнара, не раз доказанной в делах прошлого.
Разомкнув отяжелевшие веки, Рагнар заметил новоявленного капитана Иностранного Легиона и почесал ровную каштановую бороду.
— Здравствуйте, Ваше Великомужество, — начал Актеон и обернулся: — вижу, вас беспокоят дела насущные.
— Ох, и не говорите, — ответил он и грубо отмахнулся рукой в сторону.
Собравшаяся подойти с подносом служанка потупила взгляд и остановилась как вкопанная.
На подносе стояли два хрустальных бокала и бутылка дорогого кортинского вина, которое по обыкновению король Рагнар велел подавать тем гостям, кого он уважал или старался задобрить. Капитан Актеон был ни из тех, ни из других.
— Как вы могли засвидетельствовать, Актеон Сельвийский, — сказал король со скрытой неприязнью, сквозившей в голосе, — ситуация с еретиками активно решается.
— Не стоило объяснять очевидное, — выкинул он с открытым пренебрежением к Его Великомужеству.
Король не обратил на это внимания:
— Буквально полгода назад все было спокойно — никаких скандалов и нарушения порядка. А сегодня столичная полиция работает как заведенная, гоняется за психами по городам, пытает — и все без толку. Их только еще больше становится, плодятся как тараканы, сбиваются в шайки и устраивают беспредел. Еретики превозносят себя как мучеников под крылом милостивой богини Евы. Они истязают себя, чтобы стать ближе к богине Еве, хотят получить ее защиту и материнскую жалость.
— И с каких пор еретики вдруг решили подать голос?
— Вы сами прекрасно знаете. С тех самых пор, как появились реликтовые осквернители.
— Ц, ц, ц, — Актеон покачал пальцем, — в образованных кругах их называют RelictoMorten. Первое слово, думаю, говорит само за себя, а Morten — обозначается как «чужеродный» или «инородный».
— К вашему удивлению, образованные люди бывают и вне служителей Магистрата, — сердито отозвался Рагнар. — Мне кажется, вы недооцениваете масштаб ситуации. Вам объяснить, почему Дело о реликтовых осквернителях настолько важно?
— Раз это имеет отношение к предмету нашего разговора, — Актеон легко пожал плечами, — то почему бы и не расставить все точки над «ё»?
Слава Огненного Пантеона, на которой держится почти вся власть в Моровском королевстве, находится под угрозой.
Но совсем недавно возгорелся протест еретиков из Культа Боли. Культ предает анафеме Пантеон Огня и заодно все героическое прошлое Моровии. Они рьяно обвиняют Пантеон в тщеславии и утверждают, что реликтами способен владеть абсолютно каждый, как это делают Relicto Morten (реликтовые осквернители). По их словам, в реликтовиках нет никакой уникальности, и власть имущие нагло об этом врут. Они убеждены, что система зиждется на вымышленных преданиях, укоренивших свое господство над умами моровцев.
— Двоих реликтовых осквернителей — продолжил король Рагнар, — наша бравая полиция поймала и держит под стражей. Первый, как бы усердно над ним не издевались, упорно держал рот на замке, не произнеся ни слова. Как позже выяснилось, он глухонемой. Второй семь раз сбегал из заточения всеми возможными и невозможными способами, а при допросе лишь плевался в ответ. — Он вяло усмехнулся, потерев глаза. — Столько хлопот, а в результате ничего. Полный ноль. Ничего толкового от них не добиться. А новых осквернителей поймать не успели… Ох, великие Созидатели, за что мне эта головная боль?!
Актеон Сельвийский стоял по стойке смирно и безучастно слушал жалобы короля, что обращался неизвестно к кому. Большое терпение, дарованное от природы, в очередной раз пригодилось.
— Если вас это утешит, — наконец подал голос Актеон со спокойным тоном, — то готов уверить, что я могу излечить вас. Иначе, зачем я здесь?
— У всякого лекарства есть побочный эффект, капитан, — недовольно проговорил Рагнар.
— Вроде особого внимания со стороны Магистрата, — его серые глаза блеснули сталью.
— Именно. И нечего тут глазки строить. В конце концов, вы позлорадствовать пришли или помочь?
— Я пришел исполнить волю Магистрата, а не вашу, так что глазки я строить могу сколько захочу.