— Капитан! — крик Ирена оборвал его мысли.
Уорвик повторял одно и то же заклинание заморозки. Его руки покрылись краснотой, а на лице выступила холодная испарина.
— Позовите на помощь! Рано или поздно он вырвется.
«Точно. Нужно подняться и позвать Зака. Здесь вокруг трухлявые доски, и он наверняка сможет «связать» ими доспех, словно колодками».
Актеон спохватился и метнулся к закрытой двери… Это странно. Он не закрывал дверь, когда входил.
Актеон то давил всем телом, то тянул за ручку. Хрена с два. Дверь только дергалась и громыхала. Что-то встряло и мешало её открыть.
— Бал. Саос! — он явил палаш и вклинил его в щель между косяком и дверью. Потянул саблю на себя. Лезвие изогнулось от напряжения.
Он принялся дергать все сильнее, приговаривая:
— Ну… да-вай… же… ты… пад-ла…
Стул с другой стороны, приставленный спинкой прямо под ручку, ходил ходуном.
Звон. Лезвие палаша сломалось пополам. Обломанный клинок застрял в щели. Актеон, потупив взгляд, уставился на рукоять в своей руке.
Сломался. Придется призывать заново.
«Да почему эта дрянь не открывается?! — думал он, пока в руке вырисовывались линии новой сабли. — Какой мелкий пройдоха решил нас разыграть?»
Не разыграть — похоронить. И не мелкий, а хромой.
За его спиной раздался глухой удар. Осколочный доспех рвался, точно разъяренный бык. Ирена прибило об стену, а Уорвик упал на колено.
«Плохи дела. Так нас на тряпки порвут, если что-нибудь не придумаем».
Ирена с каждым разом мотало всё сильней, ударяя об пол, стены и потолок. Уорвик гонялся за концом вихляющего древка. Заморозка на доспехе слабела.
Ирен отлетел и приземлился в груду пустых снастей. Он схватил попавшуюся под руку сеть и бросил. Сеть накрыла доспех, словно белым чехлом — старую мебель.
«И в чем весь твой план, Ирен де Фостерос? — с недоумением подумал Актеон. — Шипам доспеха не составит труда порвать сеть».
Уорвик пробормотал ещё одно заклинание заморозки. Сеть натянулась и затрещала, цепляясь за многочисленные шипы Осколочного доспеха. Веревки рыболовной сети стали прочнее, но потеряли всякую гибкость. Будто цепи, веревки подавляли движения доспеха.
«Идея неплохая, но это лишь временное решение проблемы. Нужно срочно что-то придумать. — Размышлял Актеон, прижимая к груди масляной фонарь. — Сколько бы времени у нас не получилось выиграть, все равно придется что-то предпринимать».
Он взглянул на дверь.
— Ирен, приготовься сунуть руки в подворотню.
— Что?
— Попробуем снять дверь с петель.
Ирен кивнул и присел на корточки.
Актеон замахнулся и вставил саблю в щель под дверь, чтобы применить к ней силу рычага. Как только в подворотне оказалось достаточно места, туда сунулись пальцы Ирена.
— И-и-и… Давай! — скомандовал Актеон, и они потянули вверх. Мышцы по всему телу задрожали от напряжения.
Ирен де Фостерос старался изо всех сил, сцепив зубы и зажмурив глаза. Актеон вставлял клинок сабли все глубже в щель и давил на рукоять.
— Ну! Еще, еще! — скрипя зубами, рявкнул капитан. Клинок, изгибаясь, елозил под дверью.
— Я уже на пределе! — взмолился офицер.
— Ну так переходи на второй предел! — он водил саблей вперед-назад, цепляясь острием за пол. — Ну же! Мне надо вставить его глубже!
Ирен простонал. Актеон всё пыхтел и пыхтел.
— Прости вас Ева, чем вы там занимаетесь?! — крикнул Уорвик вполоборота и трижды протараторил своё заклинание заморозки. — Надолго этих сетей не хватит. Откройте дверь!
— Не мешай! — бросил капитан в ответ. В порыве раздражения он надавил на палаш чуть сильнее, и клинок треснул пополам.
«Ясно. Опять боцман постарался, — догадался Актеон. — Значит, вот что за трение тогда послышалось за дверью! Он подслушивал, и когда я заявил, что знаю о его предательстве, он тихо прикрыл дверь и смазал петли. Может, воском, а может, чем-то более вязким».
В это время Осколочный доспех выдергивал из себя веревки по одной своим когтистым указательным пальцем. Обрезанные концы веревок загибались кольцом от холода. Сеть мелела на глазах.
Наконец, последняя веревка сети лопнула. Отсрочка к действиям кончилась.
Два офицера и капитан застряли в пыточной комнате у самого днища корабля. Наедине с ожившим Осколочным доспехом.
Среди Безымянных островов.
Гаран Шульц сидел под пальмой. Ноги скрещены, а глаза уставились на каравеллу со спущенными парусами. Он смахнул со лба челку светло-русых волос.
— Линталия, птичка моя…
Птица появилась из руки, что покоилась на бедре. Она обогнула спину Гарана, оставляя след золотых искр, и села на плечо.
— Битва близится к кульминации, что скажешь?
Линталия лишь встрепенулась и свистнула, как сокол.
— Ах, ну да, ты права, — со смехом заметил Гаран, — ты ведь физическое воплощение моей души, поэтому думаешь о том же, что и я. Не было смысла спрашивать.
Взмах крыльев, словно короткое фырканье.
Гаран прикрыл глаза.
— Ладно, о чем это я? — И открыл, оскалившись своей фирменной улыбкой. В отличие от улыбки сестры, в ней кроме злобы была ещё и радость. — Ах да, после нашего короткого перемирия битва подходит к кульминации! Доспех ожил, и голова Зираны уже попала к нему в шлем. Отлично! Теперь подошла моя… То есть, твоя… Нет! Наша очередь довести дело до конца!
Линталия одобрительно щелкнула клювом.
— Да, пришло время пойти ва-банк, моя милая. Как только я тебя пошлю, они узнают, что я прятался на острове неподалёку. И ждал. Ждал, пока Осколочный доспех не даст сигнал. То, что он двигается — уже, своего рода, сигнал.
Он остановился и шикнул, как человек, получивший свежую ссадину.
— Знаешь, птичка моя, если бы Иностранный Легион привел Зирану к Избранным, то всё было бы кончено.
Снова фыркающий взмах крыльев. Гаран озвучил слишком очевидный факт.
— Ну, а что ты еще от меня хотела? — возмутился он. — Мне ведь надо хоть с кем-то поговорить. А то от сестренки можно ждать только оскорблений. И шуток, когда я не могу понять, шутит она или оскорбляет.
Молчание.
— Ладно, ладно, вернемся к делу. Если мы её спасем, то сохраним ценную информацию.
Птица за его спиной разразилась треском и обернулась в полный размер. Размер, в котором она предстала перед Иностранным Легионом.
— Лети, моя ненаглядная! — завопил Гиран, все еще сидя со скрещенными ногами. — Лети и верни Адамант вместе с моей сестрой!
Глава 8. В диапазоне меж молотом и наковальней
Осколочный доспех, подняв колено и взведя руки, долбил ногой в пол. Тяжелый шипастый сабатон бил всё сильнее и сильнее, — (*БАМ, БАМ, БАМ!)
Пол пробился, показалась внутренняя сторона дна каравеллы. Доспех погряз в яме из битых досок.
Двое — Актеон и Ирен — лицезрели это с шоком и ужасом на лицах. Уорвик смотрел с видом городского зеваки, наблюдавшего, как один пьяный мужик начал избивать другого.
Актеон лихорадочно думал о действиях доспеха: «Зачем он пробивается вниз? Зачем громит доски чуть ли не со скоростью дятла и силой слона?» — тут он ахнул вслух.
— Весь экипаж каравеллы находится в чрезвычайной опасности!
— Капитан… — тихо подал голос Ирен, — мы…
— Все утонем. — Бесстрастно закончил за него Уорвик. — Пойдем на корм рыбам. А глифы будут сдирать с наших раздутых тел.
— Уорвик, заткнись, чтоб тебя!
Грубая фамильярность. Но Актеон бы сказал то же самое.
(*БАМ, БАМ!.. ХЛЫЩ-Щ-Щ!..)
Вода хлынула из ямы с пронзительным шелестом, словно только что выбитый в скале родник.