С этими словами он снял замок и притворил крышку лареца. На дне лежала та самая рука, которую отрубил Актеон во время схватки с реликтовиком. Перед глазами капитана промелькнули странные воспоминания, как отрубленная рука ожила и сцапнула Зака за лодыжку.
Сейчас он обеими руками вызволил пойманную культю на свет.
— Посмотрите.
Там, где кисть должна переходить в запястье, зияли кровавые внутренности. Виднелись кость и мышцы, пульсирующие вены и сосуды. Руку как будто и не отрубали — она продолжала нормально функционировать. Связки внутри вдруг подернулись, и кисть перебрала пальцами, словно проснувшись.
— Видите? — шепотом спросил Зак.
— Так и должно быть?
— Капитан, иначе бы я вам ее не показывал.
— Есть догадки, как такое можно провернуть?
— Возможно, — задумавшись, сомнительно протянул он, — только каким-нибудь сложным заклинанием глифа жизни… Правда, таких умельцев я еще не встречал. Вдобавок, у реликтовика не было при себе никаких глифов. Да и не могло быть. А такое сложное заклинание жизни необходимо поддерживать постоянно.
— Может, кто-то поддерживает заклинание издалека? — поделился предположением Актеон.
— Во всем Китовом Чреве и несколько километров за его пределами я не ощущаю иных глифов жизни, кроме своего. А такое замысловатое колдовство просто необходимо поддерживать вблизи.
Актеон сразу припомнил восьмое правило глефистики: «Чем сложнее заклинание и чем больше расстояние, тем труднее поддерживать длительный магический эффект».
— Бред какой-то, — тряхнул головой Актеон и выпрямился.
— Вот и я о том же, к…
Не успел офицер-лекарь договорить, как культя резко перевернулась и вцепилась ему в лицо. Зак кричал. Сначала от неожиданности, а затем от глухой боли — пальцы выдавливали глазные яблоки. Все попытки снять бесноватую культю не увенчались успехом.
Актеон с невозмутимым видом явил палаш и задрал его над головой.
— Не дергайся! Замри и не дергайся! — зажмурив один глаз, он прицелился лезвием сабли.
Стоя на коленях, Зак выл и стонал. Его глаза вдавливались все глубже в глазницы. Брызнул сок.
Одним точным взмахом меча Актеон рубанул вдоль лица Зака. Раздоенная на пополам кисть благополучно слетела. Несколько отрубленных пальцев покатились по палубе. Но упало еще кое-что… отсеченный нос. Маленький фонтанчик крови шел в комплекте.
— Боже милостивая… — Актеон отвернулся, прикрыв рот кулаком от подступающей рвоты. — Какой ужас.
По крайней мере, ему снова не приходилось волноваться за лекаря, ведь тот привел себя в порядок глифом жизни. Благо, никто не видел Зака в таком виде. Кроме Актеона.
«Эта картина еще неделю будет преследовать меня в кошмарах», — с брезгливой ноткой подумал он.
Погруженный в свои мысли, капитан глядел на вид портовой бухты внутри гигантского грота. У ног валялся обрубок пальца, который то и дело шевелился. Актеон поднял его и, сам не зная почему, посмотрел на внутренности. Из обрубка вдруг хлестнула вся находившаяся там кровь, примерно с рюмку. Обернувшись, он увидел, как из кусков культи тоже льется кровь. Как будто рука только-только осознала, что все это время была отрубленной.
По окончании условленного получаса он получил не менее загадочный отчет: во-первых, RelictoMortenвсе-таки погиб от многочисленных ран, а во-вторых, один из офицеров Иностранного Легиона пропал вместе с серым плащом реликтовика.
Гильермо де Кайпатра был родом из кочевого городка на Пепельном полуострове, где круглый год бушевали вулканы. Каждый сезон неумолимые силы природы заставляли его народ переселяться с места на место. Люди мигрировали из-под бушующих вулканов к спящим, где земля пригодна для сельского хозяйства.
Подобный образ жизни наделил его прирожденной интуицией. Чутье всегда подсказывало, когда нужно собирать вещи и сматываться, а когда — остаться и временно пустить корни. Сейчас же оно трубило вовсю: убираться из Китового Чрева как можно скорее.
Гильермо старался скрыть обуревавшую его дрожь, но мелкие нотки беспокойства все-таки просачивались в речь.
Он в общих чертах обрисовал события предыдущего получаса, в течение которых капитан и его компаньон осматривали отрубленную руку. То и дело он косился взглядом на стонущего от боли Зака и лужи крови вокруг. Похоже, у того был отрезан нос…
Капитану Актеону, по всей видимости, тоже есть что рассказать. Но сначала, как младший по званию, должен отчитаться именно Гильермо.
Актеон Сельвийский выслушал короткий рапорт о том, как RelictoMortenистек кровью и умер. Брови капитана сдвинулись в хмуром раздумье.
Цепь странных событий лишь набирает обороты. Однако общую взаимосвязь он все-таки заметил: реликтовик неожиданно начал изливаться литрами крови так же, как и его кисть, находящаяся на палубе. Словно все части единого целого вдруг поняли, что их изрядно нашинковали. Это, конечно, мало что объясняет. Но Актеона немного обрадовало, что в сумятице есть хоть какая-то взаимосвязь.
— Если это весь рапорт, то я хотел бы лично осмотреть место происшествия.
— Капитан Актеон, — в замешательстве начал Гильермо, глядя тому через плечо, — разве офицеру Заку не требуется помощь?
Актеон обернулся. От его голоса повеяло холодом стали:
— Кроме него, медиков в нашем отряде нет, пусть лечит себя сам. Как говорится, спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Я понятно изъясняюсь?
Он смерил Гильермо непреклонным взглядом, разыскивая в выражении его лица нотки протеста. И заметил: верхняя губа слегка подернулась, а потом губы подмялись. Подавляемая неприязнь.
— Так точно, капитан! — Гильермо стукнул по груди кулаком, убрав другую руку за спину.
— Отлично, тогда за мной.
Офицерские каблуки простучали от каравеллы до самого переулка, где их ждали остальные офицеры. Кто привалился к стене, а кто присел на корточках и рассматривал кровавые ошметки, что остались от реликтовика. При появлении капитана все подскочили и встали по стойке смирно. Воцарилась гробовая тишина.
Актеон молча явил палаш и приподнял кишку лезвием клинка. Он принялся делать вид, будто осматривает его, чтобы выручить времени на размышления. Спустя минуту длинный орган соскользнул с лезвия на землю. Вздохнув, Актеон обратился к отряду:
—Relicto Morten неожиданно умер от многочисленных ранений, мне это известно. Кто может внятно объяснить, что произошло после?
Подобная просьба означала упрек в сторону лепетавшего Гильермо. Его верхняя губа подернулась снова.
— Капитан, разрэшите мнэ, — отозвался один из офицеров с джайдинским акцентом. Хэнрико де Мальтинск, темнокожий мужчина с Кёплинского перешейка. Его голос был низким, а произношение хромало. Но по содержанию его речь нисколько не уступала таким же образованным выходцам из магистратских университетов.
— Разрешаю, офицер Хэнрико, — он кивнул.
— Дэло обстояло так, что офицер Сэрвантес и я принялись собственными руками вызволять Рэликто Мортэн из завала. Другие, конэчно, тоже помогали, но основную работу на себя взяли именно мы. Не хотэлось, чтобы и другие исцарапали свои руки так жэ. — Он показал перевязанные ладони с красными пятнами на бинтах. — Когда Сэрвантес принялся снымать с рэликтовика серый плащ, тот был подозрительно спокоэн, как кобра на охоте. И после, как он его снял, изранэнное тэло словно разошлось по швам! Рэликто Мортэн разорвало, внутрэнности полетели наружу, и весь отряд мог только смотрэть. Потом серый плащ, рэликт, стал не порванным.
— То есть как? — с раздражительным любопытством вклинился Актеон.
— Ну, то эсть, всэ его дыры и обрывки залатались сами собой. А потом, офицер Сэрвантес, который дэржал в руках плащ, оскалился и пропал.
— Пропа-ал? — протянул Актеон, сморщив брови.
— Да, растворился в мэрцающем воздухе.
— И после его никто не видел, и не пытался найти, так?