3. Высший пункт развития теории тоталитаризма приходится на 50-е годы. Начало этой фазы можно было бы возвести к книге Оруэлла "1984" (1949), а ее конец приходится на середину 60-х годов. К работам этого периода относятся труды X. Арендт (1951), Д.Л. Тулмина (1952), К.И. Фридриха (1954 и 1957). З.К. Бжезинского (1956), Фридриха и Бжезинского (1956), К.Д. Брахера (1957), Г. Лейбхолу (1958), М. Драхта (1958), Т. Буххайма (1960 и 1962), Р. Левенталя (1960) и Р. Арона (1965). Эти люди рассматривали феномен тоталитаризма каждый раз своими особыми методами: философии и "беллетристики", истории, конституционного права, политологии и социологии. Как эти различные исследования влияли друг на друга и воздействовали на общественные представления о тоталитаризме — это интересная и до сих пор не изученная тема. Например, труды Боркенау имели большое влияние на Оруэлла[8]. "Скотный двор" и "1984" Оруэлла в свою очередь оказали обратное воздействие на теорию тоталитаризма[9]. Романы Кёстлера и Оруэлла, прежде всего, конечно, "1984", который сильнее, чем любое другое произведение повлиял на общественные представления о тоталитарных диктатурах, можно рассматривать как конкретизацию некоего идеального типа: особенности тоталитарных диктатур стали основой описания жизненных связей, в результате чего создается сгущенный, во многом утрированный образ — антиутопия, которая соотносится с эмпирическим анализом и объяснением реальной системы, как карикатура с портретом.
4. Теория тоталитаризма этого периода исходит из трех основных идей: а) тоталитаризм представляет собой исторически новую форму господства, отличающуюся от всех старых форм автократии; б) при всех отличиях, связанных прежде всего с целями и самооценкой, есть существенно общее между национал-социализмом и большевизмом; в) для тоталитарных диктатур XX столетия типично то, что они, оперируя якобы прогрессивными идеологиями с утопическими целями, пытаются мобилизовать массы и при этом систематически нарушают не только гражданские права, но и права человека. Это значит, что они не ограничивались подавлением политической свободы и самодеятельности граждан, а сверх того еще стремились подчинить своему контролю всю общественную жизнь, вплоть до индивидуальных убеждений и самых интимных сторон личной жизни. Применяемые ими с этой целью и с разной степенью эффективности средства изображаются названными авторами, каждым на свой манер, с особыми акцентами. Наибольшее распространение получили структурные особенности, выделенные Фридрихом и Бжезинским: единая и обязательная для всех граждан идеология, касающаяся всех важных сторон человеческой жизни и истории; концентрация власти в руках одной, по принципу вождизма организованной партии; произвольный и не считающийся ни с какими правовыми гарантиями полицейский террор, призванный держать население в перманентном страхе; государственная монополия на средства информации и оружие; центральное плановое хозяйство.
Другие исследования в основном стремились объяснить принцип функционирования и динамику тоталитарных систем, исходя из одного единственного принципа. Так, М. Драхт (1958) указывал на то, что тоталитарные диктатуры в отличие от авторитарных стремятся внедрить в общество радикально новую систему ценностей. Вытекающая из этого революционная динамика и ее границы были проанализированы Р. Левенталем (1960, 1983, 1984).
5. Что касается критики теории тоталитаризма, начиная с конца 60-х годов, то я ограничусь обозначением основных линий аргументации, сопровождая их скептическими вопросами. Разумеется, речь не идет об исчерпывающем анализе и критике, но это и не нужно для поставленной цели. Мне важно лишь показать, что трудности, возникающие сегодня при осмыслении теории тоталитаризма, не имеют ничего общего с ее традиционной критикой[10].
5.1. Выдвигается аргумент, что понятие тоталитаризма является "фронтовым понятием", которое несет на себе очевидную печать холодной войны и потому не подходит для объективного, научного анализа. Полемическая направленность, заложенная в этом понятии, приходит в противоречие с основным методологическим принципом, который требует исходить из самопонимания системы и судить о ее успехах лишь в соотнесенности с ее же собственными претензиями.
9
См. Gransow V. а.а. О., S. 16, для которого эта взаимосвязь представляется выражением иррациональности теории тоталитаризма.
10
Примеры такой, впрочем, по своей направленности и конкретности очень различной критики мы находим у: Hofmann W. (1967), R. Kiihni (in М. Greiffenhagen, 1972), G. Meyer(1979), V. Gransow (1980), G.J. Glaessner (1982), G. Trautmann (1989).