В девятой главе святой Апостол продолжает развивать ту же мысль о разумном пользовании христианской свободой — о необходимости ограничивать ее во имя высших целей. Здесь он говорит о своем праве получать содержание от обращенных им верующих, основываясь на древнем установлении: «священнодействующие питаются от святилища и служащие жертвеннику берут долю от жертвенника» (ст. 13). Но он сам добровольно отказывался от этого законного права для того, чтобы «не поставить какой преграды благовествованию Христову» (ст. 12). Всем и всегда он служил бескорыстно, приспособляясь к нуждам и состоянию всех и отказывая себе в необходимом, единственно ради успеха евангельской проповеди (ст. 15–23). «Для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона - как чуждый закона, - не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, - чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых»(ст. 20–22) — это образцовое правило так называемого «пастырского применения», которое широко употреблял Апостол Павел, снисходя к немощам всех классов и состояний современного ему общества для того, чтобы спасти хотя некоторых. Все вышесказанное святой Апостол прилагает затем к Коринфянам. Указав в себе пример того, как надо воздерживаться от личных пожеланий и потребностей, ради пользы ближних, святой Апостол хочет склонить к тому же и Коринфян. Для этого он употребляет хорошо им знакомый образ бегущих на ристалищах (Коринф славился Истмийскими играми) и борцов, которые для получения тленных венцов «воздерживаются от всего», что может сделать тучным и тем расслабить их тело. «Так бегите, чтобы получить», увещевает Апостол (ст. 24–25). Тут Апостол снова приводит в пример себя, говоря, что он бежит не так, как на неверное, и подвизается «не так, чтобы только бить воздух», то есть не напрасно, не без цели, не так, как упражняющиеся борцы, которые, по словам блаженного Феодорита, «упражняясь, вместо противника против воздуха приводят в движение руки», но наносит действительные удары врагу диаволу. Для достижения цели он «усмиряет и порабощает тело свое», «дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным». Здесь законоположение христианского аскетизма: без обуздания потребностей тела, невозможно искоренение греховных страстей, невозможно преуспеяние в духовной жизни.
Десятая глава опять направлена против вкушения идоложертвенного. Главная мысль ее та, что вкушающие идоложертвенное причащаются бесовской трапезы. Сначала святой Апостол устрашает Коринфян случаями грозного суда Божия за уклонение к идолослужению из ветхозаветной истории Израильтян. Здесь важна в начале параллель между Израильтянами и христианами: «Отцы наши все были под облаком, и все прошли сквозь море; и все крестились в Моисея в облаке и в море» — прохождение через Чермное море было прообразом крещения, а Моисей был прообразом Христа. «И все ели одну и ту же духовную пищу; и все пили одно и то же духовное питие: ибо пили из духовного последующего камня; камень же был Христос» (ст. 1–4). Пища духовная — манна, прообразовавшая Тело Господа, а пиво духовное — вода, чудесно источенная из камня, прообразовавшая кровь Господа. Мысль та, что Подателем благодатных даров людям, как в Ветхом, так и в Новом Завете, был Один и Тот же Христос. Это место из Апостола читается на Богоявление при великом освящении воды. Перечислив случаи нравственного падения Израильтян и кары Божией за них, Апостол предостерегает Коринфян от опасности поддаться искушению со стороны языческих соблазнов, если они будут принимать участие в трапезе с язычниками: «кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть» (ст. 5–12). С 15–22 ст. Апостол внушает, что вкушение идоложертвенного есть общение с бесами, как участие в трапезе бесовской, ибо «язычники, принося жертвы, приносят бесам, а не Богу» (ст. 20).
С 23 по 33 ст. Апостол дает указания, как обходиться с пищей, чтобы не согрешить употреблением идоложертвенного. Прежде всего он снова повторяет мысль 6 гл. 12 ст., говоря: «все мне позволительно, но не все полезно» ибо Коринфяне спокойно участвовали в языческих трапезах, опираясь на право христианской свободы, злоупотребляя им. Апостол разрешает есть все, что продается на торгу, разрешает есть и все предлагаемое в гостях, хотя бы и у неверных, но «если кто скажет вам: это идоложертвенное, — то не ешьте, ради того, кто объявил вам», христианин ли то или язычник: в первом случае, чтобы не соблазнить его, а во втором, чтобы оберечь свое христианское достоинство от искусителя. Все соображения Апостол покрывает всеобщим правилом: «Итак, едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию» (ст. 31) — дороже всего для нас слава Божия, и ее то мы и должны иметь всегда прежде всего в виду при всех случаях нашей жизни.
Одиннадцатая глава содержит обличение и исправление некоторых непорядков при церковных собраниях, именно: 1) непокровения женами голов в церкви и 2) недостойного поведения на вечерях любви.
Сущность первого наставления в том, что на общественных церковных собраниях женщины должны присутствовать с покрытой головой, а мужчины с открытой. Святой Иоанн Златоуст объясняет это наставление тем, что в Коринфе «женщины с открытыми и обнаженными головами и молились и пророчествовали, а мужи отращивали волосы, подобно занимавшимся философией, и покрывали свои головы, когда молились и пророчествовали, придерживаясь в том и другом языческого закона». Святой Апостол, находя это неприличным для христиан, требует от жен, чтобы они покрывали свои головы в знак своего подчиненного положения относительно мужа. Кроме того, в те времена женщины-язычницы ходили в свои капища открыто с нечистыми целями, и обнажение головы для женщины считалось знаком ее бесстыдства. Распутная женщина наказывалась за распутство снятием волос, почему Апостол и говорит: «если жена не хочет покрываться, пусть стрижется» (ст. 1–6)». «Сначала муж», говорит еп. Феофан Затворник, «по образу Божию, а потом как бы уже по мужнину образу из него жена, которая «и есть потому образ образа, или есть отблеск славы мужа». «Посему жена и должна иметь на голове своей знак власти над нею, для Ангелов» (ст. 10). «Если ты», говорит святой Иоанн Златоуст, «не обращаешь внимания на мужа, то постыдись Ангелов». Это покрытие жены есть, таким образом, знак ее скромности, покорности и подчинения мужу. Но чтобы муж не превозносился над женой и не злоупотреблял своим главенством, Апостол далее говорит: «впрочем ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе; ибо как жена от мужа, так и муж через жену; все же — от Бога» (ст. 11–12). «Не сама ли природа учит вас, что если муж растит волосы, то это бесчестие для него?» — этими словами любят пользоваться сектанты против православных священников, носящих длинные волосы. Но здесь речь идет не о священниках, а о рядовых верующих и имеется в виду общепринятый обычай, в силу которого только женщины отращивают волосы, а мужчины стригутся. Сектанты забывают при этом, что, по повелению Самого Бога, мужчины давшие обет назорейства, должны были отращивать свои волосы (Числ. 6:5 [100]). Отращивание волос у современных православных священников и монахов, имеет в себе точно ту же самую идею назорейства, то есть посвящения себя Богу.
С 17 по 34 стих святой Апостол обличает непорядки, происходившие у Коринфян на вечерях любви. Как в первой христианской общине в Иерусалиме было все общее, и все верующие сходились вместе, чтобы вкушать пищу за общим столом, так обычай этот долгое время еще сохранялся и поддерживался во всех древних христианских общинах. По окончании Богослужения и причащения Святых Христовых Тайн устраивалась для всех общая трапеза, причем богатые приносили яства, а бедные, ничего не имевшие, приглашались ими и таким образом вкушали пищу все вместе. Это и были так называемые «вечери любви». Апостол обличает Коринфян прежде всего в том, что, когда они собираются в церковь, «между ними бывают разделения», то есть что они делятся на группы, или по семьям или по знакомствам, забывая бедных, чем разрушалась самая цель установления этих «вечерь любви». Располагая к благоговейному участию в вечерях любви святой Апостол говорит в ст. 23–32 об учреждении Таинства Евхаристии, совершение которого обычно предшествовало вечерям любви. Это место положено по уставу читать на литургии Великого Четверга. Тут для нас особенно важны слова: «кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней». Эти слова примечательны по их догматической важности: хлеб есть истинное Тело Христово, значит, а вино — Истинная Кровь Христова, а не только символы, как нечестиво учат крайние протестанты и сектанты. Поэтому и говорит дальше Апостол: «да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей» — то есть желающий причаститься должен подготовить себя к этому испытанием совести и устранением препятствий к достойному причащению. Для этого в Православной Церкви и установлено пред причащением говение и исповедь. Это совершенно необходимо, ибо»кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем» (ст. 27–29). В заключение в ст. 33–34 [101] Апостол увещевает, чтобы на вечерях любви «ждали друг друга», то есть вкушали пищу чинно, не бросаясь с жадностью и упреждая других. «Прочее устрою, когда приду» (ст. 34) — это важно: все от Апостолов — все порядки в Церкви установлены ими, хотя и не все изложено в Священном Писании.