– Будет исполнено, Ваше Величество, – кивнул тюремщик.
Предупреждения были несколько излишни, ведь я уже подселил пленнице своих клеток во время допроса, да и сам допрос при содействии Авернуса сказался на её способности к побегу не слишком положительно, но пусть не теряют бдительности. Если та что-нибудь устроит, я ведь могу и не успеть отреагировать сразу, да и не дело это, когда король выполняет за стражу её работу на постоянной основе.
– Постойте! – запоздало вклинилась в обсуждение своей судьбы пленница, только только начавшая отходить от магического допроса, – я признаю, что я действительно бард, но я не совершала ничего противозаконного!
– Кроме заказа на убийство моего офицера, – вежливо напомнил я, жестом отсылая надзирателя.
– Лелиана – предательница и преступница, я была направлена, чтобы осуществить правосудие, – с жаром воскликнула она. И что любопытно, эмоционально она истово верит в свои слова, причём, не копай я глубоко, фальшь бы не уловил. Великолепно, ведь пришлось забираться до гормонального уровня, а так – эмоции полностью соответствуют отображаемому на лице, в мелкой моторике, в интонациях голоса, да она даже начала «потеть от страха», точнее, идеально изобразила стресс. Не скажу, что она совсем его не испытывала, но уровень там был куда ниже демонстрируемого.
– Хорошая версия, но тут есть опять маленькое «но». Даже если она действительно осуждена и приговорена к смерти, то приговорена она властями Орлея. С учётом последних тенденций, полагаю, в списке таких «приговоренных» есть и я, но парой-тройкой… сотен мест выше. Так что теперь у нас есть не просто попытка убийства, но ещё и работа на власти странны-агрессора, – продолжал я «шить» дело в лучших традициях ЧК. Хм, что-то часто я в последнее время вспоминаю чекистов, кровавую гэбню и прочие радости правильного тирана и деспота. А, ну да, всё правильно! Верным путём идёте, товарищ Кусланд, Партия вами гордится.
– Она предала своего прошлого нанимателя! И работает на Церковь! Если вы освободите меня, я смогу предоставить вам доказательства! – женщина подалась вперёд, цепляясь в решётки камеры. На лицо горячее желания «сотрудничать со следствием» и поскорее разрешить это «досадное недоразумение». Станиславский во мне не просто аплодировал стоя и кричал верю, он был готов пойти и удочерить эту великолепную актрису.
– Уже лучше, но мои проверки она прошла, в отличие от тебя, Маржолайн. Так что на некоторые… «шалости юности» я вполне смогу закрыть глаза, но вот тот факт, что ты «заказала» моего офицера никуда не делся. Как ты думаешь отвечать за него?
– Вы не понимаете, Ваше Величество! Она вас использовала. Вы видели в ней милую девушку – дружелюбную, ласковую, заслуживающую доверия. Это всё игра! Лелиана всегда ловко использовала других! Ей нравилось манипулировать другими, она наслаждалась своей властью и влиянием, которое способна оказать на свои жертвы. Нет нужды сожалеть о ней, ведь она, бесспорно, предала бы вас ради чувства собственного превосходства! Войти в историю как та, кто одной каплей яда определил судьбу целых народов – она ни за что не смогла бы от этого отказаться! А я избавила вас от этой угрозы и даже не стала просить ничего взамен – я на вашей стороне, Ваше Величество!
– Интересно, – констатировал я проходящие в её организме процессы, ведь она продолжала демонстрировать всеми реакцимия кристальную честность. – Вот только есть одна маленькая проблема…
– Какая? – женщина подалась вперёд, цепляясь в решётки камеры.
– Мои чародеи достаточно умелые, чтобы задать парочку вопросов и трупу. Я понимаю, Орлей не Неварра и там о таких мастерах вряд ли слышали, но это не отменяет того факта, что они у меня есть, Маржолайн. Лелиана просила передать ответный привет, – бард чуть дёрнулась, почти незаметно, почти рефлекторно, но… дёрнулась. И этого было достаточно.
– Я… я не понимаю о чём вы…
– Продолжаешь настаивать? Твоё право. Но, видимо, ты решила, что мы допросили труп твоей бывшей ученицы. Увы, для тебя увы, нет. Мы спросили тех мертвецов, что она сумела организовать, а вот её удалось вытащить. Так что, полагаю, в скором времени она тебя навестит, – я доброжелательно улыбнулся. Ох, какие сразу перемены произошли в этой даме. Теперь её внутренняя напряженность почти соответствовала демонстрируемому уровню. А ещё там шла судорожная работа мысли.
– Возможно, мы договоримся? – вновь изменила она поведение, добавив в голос льстивых ноток. Нет, совращать меня никто не пытался, это нужно быть полной дурой, сидя в клетке, думать, что тобой заинтересуется король, туда тебя посадивший. Дурой же Маржолайн не была. Но вот языком тела и голосом немного расковать собеседника и настроить его на благожелательный лад – вполне можно, что она и пыталась проделать.