— Договорились, — согласился он, улыбнулся, поймал ее встречную улыбку и, вместе с Геллером Пфеннигом направился к выходу из башни-лаборатории.
…
Когда они вышли на пляж, хиппи-магистр спросил:
— Норберт, у тебя найдется несколько минут покурить вот там, в тени пальмы?
— Разумеется, Геллер. Там моя любимая дюна-кресло.
— Да, я уже заметил, что ты неравнодушен к этой дюне. И к филиппинским сигарам.
— Точно! — подтвердил Норберт, принимая предложенную сигару.
— Еще, я хочу тебе подарить нео-хиппи-файр. Держи.
— Ух ты! — Норберт повертел в руке бронзовую ретро-игрушку, — Классная штука!
— Ну-ка попробуй, — подначил Геллер, когда они уселись на маленькую дюну в тени.
Бакалавр-экономист не сходу сумел разобраться в миниатюрной спиртовой машинке с колесиком, кремнем, и фитилем, но, все же, добыл огонь. Прикурили.
— Эта девчонка, — начал хиппи-магистр, — изумительная, хотя, конечно, не кавайная.
— Я заметил, — отозвался Норберт (уже знавший хиппи-термин «кавай» — евро-кальку с японского слова, значащего в отношении вещи — нечто удобно-уютное, а в отношении человека и вообще живого существа — нечто по-детски милое и трогательное).
— Мне кажется, — продолжил магистр, — у тебя с ней не просто бум-бум.
— Мне тоже так кажется, вообще-то. Но я не знаю. Тут многое иначе.
— Да, тут многое иначе. Поэтому, хочется дать совет, несмотря на… Ты понимаешь?
— Несмотря на то, Геллер, что у нас не очень получается играть в отца и сына?
— Да, Норберт. Несмотря на это. Решай ты.
— Я бы хотел послушать твой совет. Игры — играми, но у тебя опыт и энциклопедизм.
Хиппи-магистр пыхнул сигарой, и произнес:
— Энциклопедизм? Хэх! Ладно. Ты, вероятно, знаешь, что секс тут не считается чем-то эксклюзивным. Как пинг-понг. Если ты с кем-то играешь, то это никак не мешает ему сыграть в пинг-понг с кем-то другим. Тут это не скрывают, и на это не обижаются.
— Да, я знаю. По мне это слегка перебор, но так намного лучше, чем делать из секса на стороне, или из полиамории, какую-то супер-проблему, как принято в Европе.
— Норберт! Ты правильно разделил секс на стороне, и полиаморию. Это разные схемы поведения. Почти всем хомосапиенсам свойственна схема с постоянным партнером и эпизодическим сексом на стороне. Некоторым свойственна полноценная полиамория. Можно найти свою схему путем проб и ошибок. А можно уйти от выбора, так проще.
— Геллер, ты сказал: так проще?
— Да, Норберт. Тут человек может легко практиковать секс, как расширенный вариант дружбы, избегая риска эмоциональных травм при ошибке выбора схемы. Тебе знаком термин «стратегия минимакса»?
Норберт Ладерн тоже пыхнул сигарой и кивнул.
— Конечно. Это игровая стратегия минимизации максимально возможных убытков.
— Вот! Субъект минимизирует максимально возможные травмы своей психики.
— Но, Геллер, ведь субъект при этом теряет… Я не знаю… Шанс на счастье, что ли.
— Норберт, ты же экономист. Разве ты порекомендуешь клиенту поставить капитал на ипподроме, в надежде на шанс, что выиграет лошадь, показавшаяся симпатичной?
— Ничего себе! По-твоему, шансы угадать сексуальную схему так малы?
— Я не знаю. Это ближе к твоим экономическим задачам, чем к моим инженерным. Но хороший совет я тебе дам. Учитывай, что Валле тоже выбирает стратегию. Она тоже оценивает шансы. И ее профессия ближе к инженерии.
— Ах вот оно что… — протянул Норберт, вспомнив фразу Валле прошлой ночью: «это кажется смешным, но я вдруг испугалась, что влюблюсь». Казалось бы, просто игра в маленьком театре для двоих актеров и зрителей одновременно. А вот не так…
…Геллер Пфенниг удовлетворенно кивнул.
— Я вижу, ты ощутил смысл дилеммы, и мне нечего больше сказать по этому поводу.
— Ты очень вовремя объяснил мне, что к чему.
— Я рад, что вовремя. А теперь, может, расскажешь: как у тебя вообще?
— У меня интересно, — сообщил Норберт, — например, Валле скачала мне твою книжку: «Технопостмодерн — НТР для хиппи-пользователя». Хотя, я не хиппи но, надеюсь, это подойдет и мне. Честно: мне чертовски не хватает инженерных знаний. А каждый раз приставать к коллегам на работе, или бегать к тебе в стойбище… Стыдно как-то.